— Я не пировать пришел, — сказал Кастусь, положив на лавку автомат. — За баней, говоришь, бункер-то? А еще где?
— Около комендатуры да на западном выезде…
— Это старые бункера, — перебил Кастусь, — я про них знаю.
— В других местах не примечал.
— Примечать надо… — Кастусь встал с лавки и зашагал по избе. Под его ногами закряхтели старые половицы. — Вот что, Якуб. Есть важное дело…
Он сел опять на лавку, смотрит в окошко. Из-за хвойных сумеречных урочищ в Дручанск бредет рассвет. Взъерошенный и мокрый, он раскачивает голые кусты смородины на дворе у деда Якуба.
Недавно протопали мимо окон патрули. Исчезли. А вон еще немцы возле крайней избы появились. Идут вдоль улицы гуськом — один за другим. Одиннадцать автоматчиков. Двенадцатый несет на плече ручной пулемет. Видно, где-то за пряслом лежали. В засаде…
Дед Якуб сосет чубук березовой трубки, спрашивает вкрадчиво:
— Может, я пригожусь?
Кастусь не отзывается. Что-то обдумывает.
— Да, придется тебе… — Разведчик упорно смотрит прямо в глаза старику, словно через них хочет заглянуть в душу.
— Сказывай! — требует дед Якуб.
— Не спеши. Дело-то серьезное. Тут сапожник есть на Каланчовской улице. Мастерскую свою открыл…
— Знаю, знаю! Как же… — живо отозвался дед Якуб. — За каланчой его мастерская. Каблуки мне к ботам подбивал. Обходительный такой. В очках. Бородка рыжая…
— Подожди. Выслушай сначала. Пойдешь к нему и скажешь вот что…
Старик трижды повторил пароль. Стал собираться в опасный путь. Кастусь напутствовал:
— Получишь ответ на пароль, говори с ним начистоту. Мол, из леса пришел человек. Пускай без проволочки назначает место и время встречи…
На улице замаячили фигуры прохожих: кончился запретный час. Значит, можно выходить за ворота.
Дед Якуб повесил замок на сенцах и ушел со двора с голенищами под мышкой, задиристо выставив вперед седую взъерошенную бороденку.
Кастусь тревожным взглядом проводил старика. Сделает ли он все как нужно? Как бы не засыпался. Уж очень балагурист старик. Не в меру…
Давно скрылась в проулке приземистая фигура деда Якуба, а Кастусь все стоял возле окошка, зашторенного порыжелой марлей.
Вот уже и возвращаться пора старику. Ждет Кастусь. Сквозь марлевую занавеску поглядывает на знакомые избы, потемневшие от непогоды. Вот с краю родное подворье. Над крышей вьется дымок. Мать затопила печку… Колодезный журавель на дворе два раза низко поклонился. Воды зачерпнула. Принесет в избу, чугунки с варевом поставит на загнетку. В мыслях Кастусь видит каждое движение матери. Эх, хоть бы одним глазом глянуть на старушку! Нельзя…