Снова шел дождь. Мелкий, противный. Стены кивиновского кабинета понемногу плесневели. Он сидел в кресле и слушал магнитофон. Оттуда раздавался голос опера Клубникина, погибшего весной. Володя пел частушки на новогоднем вечере под собственный аккомпанемент на гармошке:
Гармонист у нас один,
Может, девочки, дадим?
По разочку надо дать,
Веселей будет играть!
Зазвонил телефон.
— Начальник? Это я. Зашел! Точно он, у меня глаз алмаз, четвертной мне отстегнул. Только что. Давай скорей. Кивинов бросил трубку и выскочил из кабинета.
— Мужики! По коням! Оперсостав выбежал из кабинетов.
— Летим, тут, на Стачек, недалеко!
— На чем?
— Найдем, быстрее, уйдет!
Выскочив из отделения, опера тормознули зеленый «москвич» и понеслись к «Тыр-пыр сервису».
— Значит так, у него может и пушка быть, так что аккуратней. Толян, ты на остановке останься, а мы втроем внутрь. Нет, Миша, ты на дверях.
— Давай подождем, пока выйдет.
— Чтоб на улице пальбу устроить? Нас же потом во все дыры, если зацепим кого-нибудь.
— Браслеты взяли?
— Одни на все отделение, заняты. Мужик, вот здесь тормозни. Спасибо. Платить? Ты что, не понял, с кем едешь?
Дукалис остался на остановке. Кивинов, Волков и Петров подошли к офису. Перед ним, невзирая на дождь, обнажив свою липовую язву, сидел Крылов. На земле лежала шапка с мелочью и костыль.
— Ну как? — шепотом спросил Кивинов.
— Плохо дают, у Владимирской лучше — тут место не людное.
— Я не о том. Мужик там?
— Не выходил, значит, там.
Кивинов вытащил пистолет из кобуры и переложил в карман.
— Готовы? Пошли!
«Ступени, двери, второй этаж. Почему так жарко, ведь осень? Стук в висках. Спокойнее, может, пустышка. Что, страшно? Да, страшно, я не Джеймс Бонд, я жить хочу. А вдруг он без ствола? И зачем я влез сюда? Куда теперь?
Петров, молодец, уже по кабинетам ходит. Давай, не стой, вот так, ногой в дверь, потом извинимся, закрыто, черт, мениск опять болит, колено не гнется. Миша, аккуратнее, дверь справа открывается. Он, он, бля буду!»
— Руки! Милиция! Миша, осторожнее, пушка, в кабинет давай!
«Черт, ну и грохот. Это он? Или Миша? Это он!»
— Стоять!
«Выстрел вверх. Через перила прыгнул, там Волков. Славка, держи, мы сейчас! Почему руки дрожат? Колено совсем не гнется. Вниз, через три ступеньки, больно. Славка, ранен? Ногой по шарам? Бывает, отдышись. Сука, на улицу выскочил. Толян, куда он? Понял. Гад, там люди. Опять грохот, уже по мне. Бежать больно, за проспектом парк, туда уходит. Где же Дукалис? Успею перед машиной? Тормоза слабые, визжат сильно. Вон Дукалис по дорожке чешет, прохожим прикидывается. Еще немного, давай, Толян, не переигрывай, «срубит» — убьет. Не спеши, родной, я его подгоню к тебе. Огонь! И близко нет. Ну давай, давай! Что у тебя, зря груша на стене висит? Так, правой, левой, молоток! Пушку откинь. Цел? Ремень, ремень! Крепкий, сука. Да не ори, сейчас отдышусь, он уже наш. Взяли!»