Джимми сникает. Он сидит напротив меня в своем заляпанном комбинезоне, обхватив ладонями кружку с чаем, весь какой-то поникший. Потом говорит: «И он ведь серьезно. Чего, мол, там сложного – надел белый халат и вперед. Можешь себе представить? Доктор Доддс».
Но он видит, что мне не смешно, и меняет тон. «Ты только Джеку не говори», – просит он.
«Не буду», – отвечаю я вроде как с сомнением, точно мог бы и сказать.
А про себя думаю: ну а он-то, Джимми Фелпс, – хотел ли он сам стать мясником? Вспоминаю, что Джек как-то сказал в пустыне: под одежкой мы все одинаковы, будь ты хоть офицер, хоть рядовой, все из одного теста. Звездочки на погонах – они гроша ломаного не стоят.
Можно подумать, я сильно хотел работать в страховой конторе.
Но я никогда ничего не говорил Джеку, как и он мне. Хотя, когда он лежал в больнице, со всеми этими докторами и сиделками вокруг, – тут ему, казалось бы, самое время проговориться. Но он сказал только: «Мне бы попасть в Варфоломея, а я угодил в Фому. Несправедливо, а, Рэйси?»
Но я считаю, что как бы там ни было, хотел он стать доктором или не хотел, а благодаря всем этим годам за мясным прилавком, всем этим ежедневным поездкам на Смитфилд он таки заработал право посмеяться над врачами последним. Потому что он рассказал мне, что, когда хирург пришел к нему потолковать по душам, пошептать на ушко, как у них принято, он велел ему выкладывать все без обиняков. Без туману.
"Рэйси, – сказал он, – я его попросил прямо назвать мои шансы. Он стал отнекиваться, не на скачках, мол, но я на него нажал. Тогда он говорит: «Ну, допустим, два к одному». Я говорю: «Что ж, выходит, я фаворит?» Тогда он начинает расписывать, что он, мол, сделает то да сделает се, а я говорю: «Хватит меня баснями кормить». Расстегиваю свою пижаму. И говорю: «Где вы, стало быть, резать будете?» А он глядит на меня так, точно его вокруг пальца обвели, точно я не по правилам играю, и тогда я говорю ему: «Профессиональное любопытство, понимаете ли. Профессиональное». Он смотрит, вроде как ничего не понимает, и я говорю: «Разве у вас в папке не написано, чем я зарабатываю на жизнь? Извиняюсь, зарабатывал». Он быстренько заглядывает в свои бумаги, теперь уже присмиревший. И отвечает: «А-а! Так вы были мясником, мистер Доддс». А я говорю: «Мясником экстра-класса».