Мужчина с силой нажал на тормоз. Женщина ахнула, машина судорожно качнулась, соскочила на обочину, пронеслась мимо застрявшего грузовика и помчалась дальше вверх по косогору. Мужчина отчаянно вертел баранку руля, силясь вновь вывести машину на бетон. Передние колеса застряли в колее. Мужчина чертыхнулся, бешено рванул руль влево; руль выскользнул у него из рук, и машина оказалась наконец на свободе.
Нескончаемо долгое мгновенье она качалась, нелепо накренясь, и рухнула на бок. Она катилась под откос, снова и снова перевертываясь в воздухе, пока не налетела на могучий кедр, росший ярдов на двадцать ниже. Ее смяло о ствол - и все замерло, только одно переднее колесо еще лениво крутилось вокруг своей оси.
Мужчину отбросило на женщину; тела их были неподвижны, и медленно, секунда за секундой, жизнь уходила из них - тела опали, истаяли, и скоро на их месте осталась лишь горстка сероватой пыли.
А на дороге шофер грузовика, побелев от ужаса, махал в сторону машины электрическим фонариком. Долгое время он не слышал ничего, кроме однообразного шума капель, падающих с дерева напротив.
Потом явственно послышался плач младенца.
После этого несчастного случая долгое-долгое время, целую вечность Бетти-Энн (хотя в ту пору ее еще так не звали) различала лишь загадочную смену рук и лиц, света и теней. Вначале - полжизни, даже больше, чем полжизни, - она постоянно ощущала сильную, неизвестно откуда исходившую боль. Всякий раз, стоило няне чуть коснуться ее левого бока, она начинала плакать, но не понимала еще, что мучительная боль эта связана с действиями няни, и даже не отдавала себе отчета, что, заслышав ее шаги, испытывает страх.
Руки, которые к ней прикасались, вначале казались ей такими же далекими, как стены, и видела она их так же смутно. Все существовало где-то само по себе, не связанное одно с другим и всего меньше с нею.
Впервые начал проясняться какой-то порядок вещей, когда она поняла, что едва что-то притронется к ее губам - и тотчас проходит внезапная жгучая боль, возникшая вовсе не в губах. Потом она обнаружила, что стенка колыбели мешает движению ее кулачка. А после этого, когда представление о пространстве мало-помалу укоренилось, она остро ощутила все убыстряющийся ритм в смейе света и тьмы.
Еще позднее она начала понимать, откуда исходит сильная боль, но к тому времени боль стала уже не так мучительна. Она таилась в левой половине ее тела, главнымобразцам в плече. Однажды девочка впервые заметила, что кулак левой руки крепко сжат. Она попыталась пошевелить пальцами, но они не слушались. Она заплакала и так в слезах уснула.