Право, уйти бы, пока не поздно… А Фелица? Сколько ей нужно? Пятьдесят, сто, миллион? Зачем они ей? Ну, он о лесе мечтает, о первоклассных московских биржах, о таком товаре, чтобы имя Паршина гремело на всю Москву. А она о чем?… Э, да все это пустое ― и лес, и биржи. Одно прикрытие. И Фелица ― тоже только для тумана. Чтобы было за кого укрыться от собственной жадности. Не уйти ему, никуда уже не уйти! Всю жизнь ходить ему со смертным страхом каторги, от которого нет спасения нигде: ни в "Славянском базаре", ни в сквере Христа-Спасителя, ни даже в жаркой постели Фелицы…
― Тпру-у!… Приехали, ваше степенство. Стретенка… Куда дальше-то? ― спросил возница и от усердия бессмысленно задергал вожжами.
Много времени ушло на разведку. Наконец все обстоятельства, интересовавшие грабителей, были выяснены. Кассовая комната ― во втором этаже. В ней ― два больших меллеровских шкафа. В каждом пудов по восемьдесят. Один старенький, другой последней системы, с умным замком. Двое артельщиков ― стариков из лучшей в Москве артели ― весь день находятся в комнате. В четыре часа, когда кончаются занятия в конторе правления, артельщики запирают комнату на два внутренних замка ― простой и сложный, американский, и вешают пломбу.
Первоначальный план пройти в комнату во время занятий и остаться в ней на ночь ― отпадал. Можно было бы спрятаться в какой-нибудь другой комнате, ночью с отмычкой проникнуть в кассу, замкнуться в ней и работать. Но, как выяснилось, в коридор выходила курьерская, где на ночь оставался сторож. Возня с отмычками могла привлечь его внимание, а это означало провал. На "мокрое дело" ни Паршин, ни кто-либо иной из участников шайки не шел. Все они твердо придерживались правила "медвежатников": идя на "дело", не брать с собой не только огнестрельного оружия, но даже ножа, чтобы ограбление нельзя было в случае провала подвести под статью "вооруженного". Да чтобы и соблазна не было под горячую руку пырнуть сторожа.
Проникнуть в кассовую комнату сквозь окно, выходящее на Ильинку, нечего было и думать: окно было забрано толстой решеткой, и улица неподходящая.
Паршину оставалось одно из двух: либо ― и это лучше всего ― остаться с вечера в комнате, соседней с кассой, либо, если это не удастся, скрыться в кабинете вице-директора, помещающемся в том же этаже. Кабинет ― просторная комната с большим количеством громоздкой мебели. Можно найти в ней укромный уголок, чтобы переждать, пока уйдут все служащие. Проникнуть в кабинет тоже можно: вице-директор в два часа уезжает завтракать и больше не возвращается. Паршин был уверен, что сумеет проскользнуть в кабинет.