– Барыня! Никита Владимирыч, кажись, едут!
– Ну, слава богу! – облегчённо перекрестилась Настя и, подобрав юбки, торопливо спустилась по ступенькам в сад.
В двух шагах, в клумбе, по-прежнему виднелся коричневый сарафан Василисы. Настя ничего не рассказывала ей о своих планах насчёт агаринского садовника, опасаясь понапрасну расстроить девку, если дело не выгорит, и сейчас волновалась так, что сердце, казалось, вот-вот лопнет. Удалось ли?..
Дрожки, запряжённые двумя преклонных лет сивками, медленно вкатились в ворота. Ещё не подойдя к ним, Настя почувствовала, как ударила в сердце радость. В экипаже, рядом с фуражкой мужа, белела седая голова. Всплеснув руками, Настя кинулась было бегом к воротам, но Дунька немедленно ухватила её за подол:
– Барыня!!! Да что ж это за наказание! Нешто можно вам в вашем-то положенье?!.
– Господи, да я опять забыла! – Настя с неохотой перешла на шаг и подошла к дрожкам очень чинно. – Добрый вечер, Никита Владимирович! Ну, так что же у Агариных?
Закатов выпрыгнул на дорожку, улыбнулся.
– Что ж… Вот тот, кто был тебе нужен. Евсеич, дай-ка я тебя, борода, осторожненько выну…
– Барин, господь с вами, сами мы смогём… – послышалось слабое старческое дребезжание, и через край дрожек испуганно выглянул крошечный старичок со сморщенным, как печёное яблоко, лицом. Его редкая бородёнка и седые волосы, венчиком стоявшие вокруг обширной лысины, казались розовыми в закатном свете. Он растерянно осматривался, мигая слезящимися, выцветшими глазами. Выбравшись из дрожек, он потоптался на месте, суетливо поклонился Насте, слабо улыбнулся дворовым, сгрудившимся в нескольких шагах… И тут раздался пронзительный крик:
– Дедушка!!! Родненький! Царица небесная, Господи-и-и!!! Да откуда же, откуда?!. Как это?!
Василиса, не одёрнув подола, мелькая голыми ногами, со всех ног летела к дрожкам. Она обхватила старичка, чуть не подняв его на руки, и тот слабо затрепыхался в её судорожных объятиях.
– Васёнка… Девонька… Вот и привёл Господь… И кто б подумать мог… Ручку барину целуй скорей…
Целовать руку Васёна не стала. Она распласталась по траве и приникла к рыжему, пыльному сапогу Закатова:
– Вечная я раба ваша, барин… До смерти, до могилы…
– Встань, дура, с ума ты, что ли, сошла?! – рявкнул Никита, рывком поднимая рыдающую девку на ноги, – но та снова рухнула наземь. – Воистину, рехнулась… Настя, да приведи ты её в чувство! Смотри, у неё же истерика!
Это было правдой. Василиса силилась подняться с земли – и не могла, дрожа с головы до ног и давясь сухими рыданиями. Настя, осторожно обняв девку за плечи, повела её вглубь сада. Следом Дунька так же бережно вела Евсеича. Закатов проводил всю группу глазами. С облегчением перекрестился, шумно вздохнул и, сняв фуражку, провёл ладонью по мокрым от пота волосам. Сердито глянул на сбежавшуюся дворню и, отвернувшись, быстро пошёл в дом.