– Да нешто мало она учена?! – всплеснула руками хозяйка мастерской. – И грамотна, и историю с географией, и книжек вон всяких полон шкаф… Неприлично даже для молодой девицы-то! Куда больше-то, на что ей?! И посейчас не пойму, к чему покойному вздумалось это ученье дочери в ум пихать? Для чего оно простому человеку-то? Нет, господа хорошие, вы б Варваре голову не морочили! Лучше бы жениха ей приличного подыскали – и всей мороке конец!
Тут поднялся такой возмущённый крик (особенно старалась мужская половина собрания), что Анна и Флёна тщетно шипели и махали руками, уговаривая общество голосить потише и не разбудить Варю. В разгаре праведного гнева никто не заметил вошедшего с улицы и остановившегося у дверей господина лет сорока в круглой шляпе – невысокого, сутулого, уже поседевшего. На плечах старого пальто лежали комья снега, и господин осторожно отряхивал их, стараясь, чтобы снег попадал в сени. Некоторое время он переводил взгляд с одного участника прений на другого, затем тихо покашлял в кулак – никто его не услышал. Тогда он так же осторожно начал постукивать друг о друга рыжие, давно не чищенные сапоги, сбивая с них снег. Наконец на него обратила внимание Анна.
– Господи! Аким Перфильич! Господин Нерестов! Здравствуйте! Да что ж вы так поздно-то?!
– Я прошу прощения… Разумеется, час уже поздний, – смутился пришедший. – Но Трофим Игнатьич с Варварой Трофимовной обычно рано не ложатся, и я решил… А где же они?
– Да вы откуда? – оторопело спросила Марья Спиридоновна. – Нешто не знаете ничего?
– Только утром прибыл из Петербурга, – пожал плечами Нерестов. – Так где же Трофим Игнатьич?
Карие глаза его недоумённо смотрели на опешившую компанию. Флёна, всплеснув руками, уже открыла было рот, но в это время из соседней комнаты послышался шорох. Варя – с растрёпанными волосами, с красными, опухшими от слёз глазами, жмурясь на свет, вышла из комнаты – и, увидев вошедшего, пошатнулась.
– Господи… Аким Перфильич… Слава богу! А я вас ждала, ждала… Горе у нас ка-ко-е…
Последние слова она выговорила, уже падая. Поздний гость едва успел подхватить её, и девушка разрыдалась на его плече.
Трофим Зосимов и его дочь Варя были бывшими крепостными крестьянами Гжатского уезда Смоленской губернии. Умирая, хозяин дал Зосимову и его дочери свободу. Об этом его просила жена: Трофим был талантливым художником. Дочь Варю он сам обучил грамоте, а потом за её образование взялась барыня, увидевшая в крепостной девочке недюжинный талант и способности. Под её руководством Варя выучилась истории, географии, привыкла к постоянному чтению и даже брала уроки музыки. У отца Варя училась писать красками и рисовать углём. Получалось, к изумлению Зосимова, очень неплохо. Вскоре Трофим Игнатьевич начал возить работы дочери вместе со своими на продажу, в одну из смоленских лавок. Там их охотно брали.