– И что же? Он тебя воровать заставил?
– Заставлять не заставлял. Попрекал, что мать мучается с тремя мальцами, он инвалид, работать не может, а я без дела слоняюсь. Я сказал, что рыбу ловлю, продаю помидоры с огорода, яблоки, а он сказал, что это мелочь и он познакомит меня с нужными ребятами, а они объяснят, где и как деньжат раздобыть и матери с малолетними братишками и сестренкой помочь. Я согласился, а он меня с ребятами свел.
– А они тебя воровать научили.
Сашка кивнул.
– Они рядом на рынке были, а когда меня поймали, куда-то делись.
– Паразит твой дядя Семен. – Селиванов посмотрел на Вострецова. – Думаю я, Гриша, надо нам поговорить с этим Семеном и настоятельно попросить не трогать парня и не сбивать его с истинного пути, а в случае непонимания и сопротивления объяснить кулаком.
– Я не против.
Селиванов посмотрел на Сашку.
– А ты?
– Я тоже.
– А Семен этот где сейчас?
– Был дома.
– Тогда показывай, где твой дом.
– Здесь, недалеко, за каналом.
Сашка повел десантников по одной из улиц, потом свернул в тихий захламленный мусором проулок. Неожиданно путь им преградили четверо. Небритый, небольшого роста мужичок в черном пальто и помятой кепке, молодой, не старше Вострецова, верзила в пиджаке и шапке-ушанке, крепкий паренек лет семнадцати-восемнадцати и худощавый ушастый подросток. Поодаль стояли вихрастый русоволосый мальчишка и девочка в поношенном цветастом платье, судя по виду, ровесники Сашки. Сашка остановился, испуганно посмотрел на компанию. Селиванов заметил его беспокойство, спросил:
– Твои дружки?
Сашка опустил голову:
– Да. Они на рынке рядом были.
– Что-то они поздновато тебе на выручку пришли.
Мужичок в черном пальто, сутулясь, кошачьей походкой подошел к Сашке, изрек осипшим, прокуренным голосом:
– Пойдем, Сашок, потолкуем, а дяди пусть идут своей дорогой.
Селиванов встал между Сашкой и мужичком.
– А ты, уважаемый, кто такой, чтобы указывать ему, куда и с кем идти?
– Это, паря, не твое собачье дело, – мужичок сплюнул себе под ноги, кивнул на трость в руке Селиванова. – Иди, покуда тебе вторую ногу не сломали. И своего дружка-инвалида забирай, а то вам ни один госпиталь не поможет.
Подошел верзила:
– Сиплый, чего с ними балакать, бери Белобрысого и пойдем.
– Ты, Амбал, не встревай. Сам разберусь, – сиплый обратился к Селиванову. – Отдай мальчишку.
Холодный взгляд Николая пронзил Сиплого, желваки заиграли на его скулах:
– Нет.
Сиплый отвел глаза, сунул руку в карман, повернулся к подручным.
– Косой, Хорек!
В тот же миг кулак Амбала устремился к лицу Вострецова. Гришка едва успел увернуться и вынуть раненую руку из перевязи. Селиванов оттолкнул Сашку, сделал шаг назад. Вовремя. Сиплый выхватил нож. Ударил с разворота, целясь в живот. Трость Селиванова ударила его по кисти. Резкая боль заставила Сиплого разжать пальцы. Нож упал на землю. Николай схватил трость двумя руками, с силой ударил ее концом в солнечное сплетение Сиплого. Сиплый захрипел, схватился за живот. В следующую секунду кулак Николая опрокинул его на землю. На помощь ему подбежали Косой с Хорьком. Селиванов замахал палкой, словно шашкой. Трость так быстро крутилась в руках Селиванова, что противники не успевали следить и предугадывать его действия. Дерево оказалось крепким, и вскоре колющие и рубящие удары заставили Косого с Хорьком попятиться. Вид поверженного главаря не прибавил им храбрости, стоило Селиванову самому перейти в наступление, как они пустились наутек, увлекая за собой малолетних сотоварищей, наблюдавших со стороны за дракой. Селиванов поднял с земли нож Сиплого. Оставался еще Амбал. Он был на голову выше и крупнее Вострецова. Размашистые удары тяжелых, как кувалды, кулаков следовали один за другим. Руки у Амбала были длинные, а потому Гришке никак не удавалось сблизиться с противником, чтобы достать его кулаком или провести один из приемов самбо, к тому же мешала не до конца зажившая рана. Очередная попытка пройти в ноги противнику, как это он сделал в рукопашном бою у совхоза «Ревдольган» против немца-боксера, не увенчалась успехом. Амбал среагировал, ударил. Гришка наклонил голову, прикрылся рукой. Мощный удар в плечо откинул его к забору. Амбал наступал. Следующий удар проломил одну из досок щита. На костяшках пальцев Амбала появилась кровь. Он замахнулся снова, но в это время почувствовал, что ему в спину уперся кончик лезвия ножа. Холодный и требовательный голос Селиванова произнес: