Гришка погладил ее по спине.
– Ты же слышала, сержант Селиванов сказал, что договорится. А он слов на ветер не бросает.
– Значит, остаешься?
– Остаюсь.
– Тогда раздевайся, проходи на кухню и разжигай печку, я сейчас приду.
Кухонька была небольшая и вмещала в себя громоздкий буфет, столик и три стула.
Маша вернулась с банкой варенья:
– Яблочное, мама этим летом варила. Сейчас попьем чая и спать. Мне завтра на работу…
Заснуть быстро не получилось. После чая перешли в соседнюю комнату с настенными часами, зеркалом, шкафом и двумя кроватями. Маша постелила постель, выключила свет.
– Отвернись, я переоденусь.
– Темно ведь.
– Тогда не отворачивайся.
Гришка пытался рассмотреть Машу, но видел только черный бесформенный силуэт и слышал шуршание одежды. Вскоре скрипнула кровать.
Машин голос позвал:
– Раздевайся, ложись.
– Куда?
– Со мной, рядом.
Вострецов трясущимися руками снял с себя одежду, нащупал кровать, лег под одеяло. От такой близости его сердце забилось с удвоенной силой. Маша натянула одеяло на голову. Гришка перевернулся набок:
– Ты чего?
– Стыдно.
Вострецов улыбнулся, на ум пришли строки стихотворения. В темной комнате зазвучало:
Утонула с головой в одеяле,
Ты хотела стать солнца светлей,
Чтобы люди тебя называли
Счастьем, лучшей надеждой своей.
Этот мир не слукавил с тобою,
Ты внезапно прорезала тьму,
Ты явилась слепящей звездою,
Хоть не всем – только мне одному.
Маша высунула голову из-под одеяла:
– Хорошие слова. Чьи это стихи?
– Николая Гумилева.
– Но ведь его стихи…
– Я знаю. Когда у отца на заводе начались аресты, мама велела выкинуть все книги, которые могли посчитать вредными. А хочешь, я прочту тебе стихи других поэтов?
Нежный шепот Маши донесся, словно издалека:
– Не надо. Лучше поцелуй меня.
Гришка придвинулся к Маше, рука нащупала под льняной тканью ночной рубашки трепещущее теплое девичье тело. Губы коснулись нежной кожи чуть выше ключицы.
– Гриша, любимый!
Маша обняла его за шею. Ладонь Гришки скользнула вниз, к гладким упругим ногам девушки. Поцелуи Гришки покрыли ее лицо.
– Маша, Машенька! Милая!
Она вскрикнула, крепко сжала пальцами его плечи…
* * *
Война была где-то далеко, чувство безмерного счастья овладело Гришкой. То, что случилось, было впервые в его жизни, как и в жизни Маши. Ее голова покоилась на его груди. Он нежно погладил шелковистые волосы девушки. Она всхлипнула. Гришка повернулся, Маша откинулась на спину, закрыла лицо ладонями.
– Ты плачешь?
Маша промолчала. Гришка провел пальцами по ее влажной щеке, обеспокоенно спросил:
– Что случилось?
– Я боюсь.
– Чего.
– Того, что нас ждет.