Пошатываясь, с земли встал пьяный мужик в измятой камуфляжной робе, и представляясь, продолжал: – Я старший охотинспектор Бобров! Всё нормально, командир, просто между нами егерями и братьями-охотниками возникло поначалу недоразумение, но мы его быстро разрешили, сейчас пьём мировую!
Опрашивая охотников, егерей-инспекторов, наш дознаватель быстро выяснил всю картину происшествия, которая была стара, как мир!
Пьяные егеря, повстречавшись с не менее пьяными охотниками, начали качать права в отношении последних, пытаясь отобрать у них оружие, и в итоге лишились своего. Никакого захвата заложников, выстрелов, крови, слава богу нет и не было! Вот об этом и доложил наш дознаватель своему начальнику.
– Что будем делать, Иван Петрович? – пытливо смотрел на дознавателя полковник Соколов, – Можно, конечно, и дело раздуть, захват заложников и оружия, тем более что и в область уже сообщено! А можно и по-человечески. Не против, Иван Петрович? Ты у нас старший следственно-оперативной группы, тебе решение принимать!
– Конечно, по-человечески, Александр Леонидович, – улыбнулся в ответ старший дознаватель, – ну перепили люди, понятно же… А так, на человеческой глупости ордена зарабатывать, не по мне это… Да и мужиков жаль, проспятся, сами ужаснутся тому, что наварзали… Оружие-то у них у всех я, конечно, изыму, и бумаги все на отказник составлю, если вы будете не против, Александр Леонидович.
– Не против, – усмехнулся в свои усы полковник, – я точно буду не против! Хороший ты мужик, Иван Петрович, понимающий, побольше бы таких в милиции! Рад, что служу с тобой!
– И я рад, товарищ полковник, – уважительно посмотрел на Соколова дознаватель. – а захват, он и есть захват, кто знает, что было бы с нашими выпивохами в дальнейшем?
– Кто знает, – улыбнулся Соколов, – кто знает…
У ног собеседников не торопясь догорал лесной костёр и, тускло поблёскивали на земле изъятые и так и не заговорившие сегодня, карабины и ружья.
А собрались как-то поздней осенью по грибы да ягоды два друга-дружбана.
Один из них спортивный молодой да сноровистый мужик Григорий Кузьмич, да доходя и хиляга-неумеха Кузьма Григорьич. Справно так собрались и затарились, в общем пошли. До лесу доехали на машине, что принадлежала работящему и рукастому Григорию Кузьмичу. Вышли они в лес, идут. А коли грибов и ягод немного вовсе даже в лесу, завязался между дружбанами философский разговор.
– Вот, – говорит, Григорий Кузьмич, – и силушку я имею немереную, не зря на качалке штангой занимаюсь, и всё у меня в руках горит и спорится, да и по нраву я всамделишный герой, куда там киношному Брюсу Уиллису тягаться! Вот чтобы ни случилось с тобой, дружбан, из лесу на руках бы утащил, одно слово герой-спортсмен.