шел в хвосте за главными разведывательными службами, видимо потому, думал Дескович, что Ингрем считает Фрейтага слишком легкомысленным для мировой политики. Ниже его были только подчиненные армейские разведки.
Дескович перебирал копии, почти не вникая в содержание документов. Мысли его были заняты Стивеном Гриром, о котором вот уже с неделю не было ни слуху ни духу. Точнее — в восемь тридцать пять вечера будет ровно неделя, как он пропал. Директор ФБР припомнил последнее сообщение Клайда Мурхэда, переданное ему по телефону перед самым его отъездом в Лэнгли, штат Вирджиния, на это совещание за пурпурной дверью. Дескович прочел рапорт секретного агента Ларри Сторма за вчерашний вечер, пока служебный лимузин вез его по автостраде Джорджа Вашингтона. Он дочитал его как раз тогда, когда машина свернула к ЦРУ возле указательного знака с надписью: «К научно-исследовательской станции». При виде этого маленького дорожного знака Дескович поморщился, настолько смешной была эта попытка замаскировать здание, известное в Вашингтоне всем иностранным дипломатам и агентам.
— Нам придется немного подождать, — раздраженный голос Ингрема оторвал Десковича от его мыслей. — Марвин звонил из Пентагона. Его задержал телефонный разговор с Белым домом.
— Бог располагает, человек надувает, — сказал Джером Фрейтаг.
Шеф УНБ был щуплым человеком с лисьей мордочкой. Он обожал подпускать шпильки своим коллегам. Дескович знал, что благодаря системе УНБ, дичайшей мешанине шифров, кодов и компьютеров, в которой никто, кроме Фрейтага, толком не разбирался, Фрейтаг был практически неуязвим. Подобно снайперу в бронированном бункере, он мог спокойно постреливать сквозь амбразуру, не опасаясь ответного огня.
Ингрем кисло улыбнулся Фрейтагу. Абрамс из госдепартамента забарабанил пальцами по столу. Уолтон из КАЭ завертел шеей, оглядывая неизвестно для чего эмблемы разведслужб на стенах. Все они были солидными государственными мужами и относились к Фрейтагу с опаской. Он шокировал их, и на каждую его выродку они смотрели, как синклит епископов на предложение молодого приходского священника отправлять службы под аккомпанемент джаза.
— А может быть, — продолжал Фрейтаг, — Марвин заперся со своими полковниками и готовит переворот?
Три шефа армейских разведок ухмыльнулись, и Фрейтаг радостно помахал им рукой. Затем он начал рисовать что-то в своем блокноте. Дескович, сидевший напротив, разобрал, что глава УНБ набрасывает силуэт китайского кули.
В этот момент в зал вошел генерал Марвин Полфрей. Он одарил коллег улыбкой, каждого в соответствии с его рангом, и поспешил занять место рядом с Ингремом, как штурман рядом с командиром бомбардировщика. Его морщинистое лицо наводило на мысль, что Полфрею, наверное, приходится разглаживать щеки утюгом, чтобы чисто побриться. Три серебряные звезды поблескивали на его плечах. Все заметили: Полфрей запыхался.