Майя подтянула ноги, выпрямилась и поднялась.
Хозяйкин кот, медлительный, важный, выпрыгнул из избы следом за Клавдией Никитичной, обошел ее, встал рядом с Майиной ногой, так что сквозь толстую мягкую шерсть она ощутила его тело, и потянулся, уводя тело далеко назад, постукивая когтями выброшенных вперед лап, широко разевая маленький красный рот.
– Это вам спасибо, Клавдия Никитична, – сказала Майя.
– Вишь, – с улыбкой показала хозяйка на Маркизета, притулившегося к Майиной ноге, – своей признает…
* * *
– Э-эй, автобусы пришли, кто хочет – сыпь вниз! – закричал в коридоре голос Мишки Храпуна.
В следующий миг дверь отлетела в сторону, и Мишка, в майке и с полотенцем на плече, ввалился в комнату.
– Эй, пацаны, автобусы на экскурсию пришли! Что, Кузя, морду из-под одеяла кажешь? Вставай. Для тебя автобусы – по Москве повезут.
В деревне Володьку звали Толстоносым за широкий приплюснутый нос или еще почему-то Басмачом, в училище кличку образовали от фамилии.
– Че, правда, что ль, приехали? – спросил он Мишку, не вылезая из-под одеяла. – Не врешь?
– Кто врет, тому уши обрежут, – сказал Мишка, и вся комната, все остальные трое человек, покатилась почему-то со смеху. – А тебе, Кузя, и просто так, из хорошего к тебе отношения.
– Самому тебе, ага. Треплешься много, – пробормотал Володька, вставая, и все, и сам Мишка тоже, опять так и покатились со смеху.
Володька подошел к окну, открыл приоткрытую створку настежь и перегнулся через подоконник. Внизу, у подъезда стояли три автобуса.
– Стоят, – сказал он, слезая с подоконника, и почувствовал, что рот ему растягивает в счастливой довольной ухмылке. – Не соврал Храпун-то. Сейчас повезут.
День выпал серый, холодный, сыпал дождь – в воздухе, казалось, была развешана застиранная мокрая марля. Стекла в автобусе изнутри запотели. Володька протер рукавом шинели участок окна возле себя – оно заблестело, но снаружи по нему шлепали и текли вниз капли, и улица была видна сквозь зыбкий глянцевитый туман.
Автобус тронулся.
– Мы отправляемся с вами в путешествие по Москве революционной, – сказала в микрофон молодая женщина на переднем сиденье. Она была похожа на учительницу Майю Константиновну, только волосы у нее были не зачесаны гладко со лба, а вообще не причесаны, распущены по плечам. – Мы побываем у Кремля, и я вам расскажу о его штурме в семнадцатом году, мы побываем на Советской площади перед зданием Моссовета, на площади Восстания, в музее Красной Пресни…
Автобус, тяжело и мерно работая мотором, мчал по воскресным улицам. Володька, прилипнув к окну, напрягал зрение, вглядываясь в то, что за окном, и было все это разочаровывающе. Он впервые ехал по Москве не на метро, впервые видел ее так много, и она была не такая, какой он себе ее представлял. Там у себя в селе она представлялась сплошь из высотных, многоэтажных, белых, похожих на гигантские паруса домов, а тут тянулись и тянулись целые улицы каких-то двух-, трех– и даже одноэтажных домишек, какие-то заборы, пустыри, какие-то приплюснутые к земле торговые лавки.