– А что ж она, мать-то, – сказал он Шамурину, – придем, а она петь станет? Так вот просто и станет?
– А что ж! – возмутившись его сомнению, воскликнул Шамурин. – Попрошу – и станет. Она у меня без затей. А для меня она все. Все. Я ей сын или кто? И хороший сын. Так что давай поехали.
Гаврилов постоял мгновение, раздумывая.
– Слышь! – сказал он потом. – А я сейчас жену позову. А? Жену позову, по телефону позвоню – не против?
– Против? Ты что! – сказал Шамурин. – За кого ты принимаешь меня? Наоборот!
Он дал Гаврилову двухкопеечную монетку, Гаврилов вошел в светящуюся внутри будку автомата, и Шамурин прикрыл снаружи за ним дверь, оставшись под дождем.
– Люсенька! – обрадованно крикнул Гаврилов, когда услышал в трубке голос жены. – Это я, ты меня потеряла, но ты не сердись: мы тут у Охлопкина сидели, матч смотрели, а сейчас я тебя из дома хочу вытащить.
– Куда это вытащить? – обеспокоенным и радостным вместе с тем голосом спросила жена. – Ты откуда звонишь?
– От метро, метро «Рязанский проспект» называется, – крикнул Гаврилов, вконец счастливый. За четырнадцать-то лет он уже узнал свою жену, знал, что она не рассердится его исчезновению, но все-таки, чем черт не шутит, побаивался в душе. – Мы сейчас с тобой русские народные песни слушать поедем.
– Куда это? – уже не радостно спросила жена. – Концерт, что ли, какой-нибудь? Ночью-то?
– Куда поедем? – приоткрыв дверь, высунулся наружу Гаврилов.
– Куда! – сказал Шамурин. – Ко мне. Где живу. В Лось. Район такой.
– В Лось, Люся! – снова в трубку крикнул Гаврилов. – Район такой. К Шамурину, хороший мужик, вместе работаем. Это у него мать поет. Прошлого века рождения человек! Давай собирайся.
– С ума сошел, – сказала в трубке жена. – Ночь же полная. Время сколько, ты знаешь? Пол-одиннадцатого почти.
– Ген! – снова высунулся из будки Гаврилов. – Люська моя говорит – поздно. Пол-одиннадцатого, говорит.
– А! – махнул рукой Шамурин. – Самое время. Я попрошу – мать всегда пожалуйста. Она, пока меня не дождется, никогда не ложится. Час ночи, два ночи – ждет меня. Скажу, спой, мама, – споет!
– Ничего, Люся! – влез обратно в будку Гаврилов. – Все нормально. Давай собирайся.
– Собирайся, – сказала жена. – А Надька – одна дома?
– А что? – сказал Гаврилов. – Маленькая, что ли? Пусть спит, давит себе. Упадет, что ли? Интересный человек, Люська, петь будет, прошлого века рождения, судьба какая… нас приглашают – ну, давай.
– Нет, Петя, ну перестань, – попросила жена. – Поздно. Домой давай.
– Ну вот… – огорченно развел руками, оторвав трубку от уха, Гаврилов. – Ей же хотят, а она…