Таня наконец опомнилась и закричала:
– Тебе лечиться нужно, Максим! Ты совсем озверел от наркоты!.. Что ты творишь?
– Поехали отсюда, – он снова крепко взял ее за руку.
– Я никуда с тобой не поеду!..
– Я сказал, поехали! – крикнул он и выругался.
Они сели в машину и отъехали от ресторана. Максим гнал, глядя прямо на дорогу. Таня молчала. Он включил музыку.
– Ладно, извини. Не знаю, что на меня нашло. Этот ублюдок меня вывел. Строит из себя пророка, а сам обыкновенный неудачник. Ноль, помноженный на ноль.
Она продолжала молчать, и он убавил звук приемника.
– Что такое олово для пуговиц? – спросил он примирительно.
– Это Ибсен. Пер Гюнт, – ответила она.
– И что это значит? Я не читал.
– К Пер Гюнту приходит пуговичник, чтобы переплавить его в ложке… с другими пустыми и мелкими душами, которые не заслужили ни ада, ни рая. Выключи эту музыку, пожалуйста.
– И ты согласна с этим?
– С чем?
– Что у меня пустая мелкая душа, которая не заслуживает ни ада, ни рая?
Он не видел ее лица – только часть щеки, которую закрывали волосы, – но почему-то ясно представлял себе его выражение, упрямое и сосредоточенное.
– Нельзя так относиться к людям. Как будто все, кроме тебя, – грязь под ногтями. Как будто деньги действительно значат все.
Максим выключил радио.
– Не все, но очень многое. И знаешь, что я тебе скажу? Если ты хочешь, чтобы мы и дальше были вместе, не надо раздеваться на публике. Мне это не нравится. Можешь считать меня самодуром. Я понимаю, что ты актриса, но этот Гриша не Стенли Кубрик и не Михалков. И я не хочу, чтобы он лапал мою девушку – даже на сцене.
Несколько минут они мчались по безлюдной улице в молчании и в тишине. Потом Таня спросила:
– То есть я твоя девушка? С каких пор? Ты же так дорожишь своей свободой.
– Я думал, это не обсуждалось с самого начала.
– Ты, может, еще предложишь выйти за тебя замуж?
– Не исключено. Если будешь выполнять условия, которые я ставлю.
– А, так условия наконец-то начались?
Они уже подъезжали к ее дому. Когда Максим притормозил у светофора, она повернула к нему разгоряченное лицо.
– Знаешь что, мальчик, гуляй-ка ты по холодку! Он мне будет ставить условия! Что ты о себе возомнил? Если хочешь знать, мне не нужен ни ты, ни твои деньги! Мы просто приятно проводили время, вот и все. И ты мне ничего не можешь запрещать или разрешать, я живу сама как хочу! А если что-то не нравится – до свидания, никто не будет плакать!
Максим остановил машину перед ее подъездом. Он понимал, что она говорит это не всерьез, а из пьяного азарта, но все равно чувствовал кипящую злость.