Хозяйственный двор затопило светом, ничего нельзя было разглядеть сквозь жемчужное сияние, зато слышалось, как встревоженно ржут лошади и как нарастает озадаченный людской гомон.
– Егорка! – закричал атаман во всю глотку, при этом на лице его появилась болезненная гримаса.
Распахнулась дверь, в проеме сверкнули огненно-рыжие усы денщика.
– Батька?
– Что – батька? – прорычал атаман. – Тревогу объявляй! Радиационную!
– Какую-какую? – не понял Егорка.
– Ах, сволочи! Ох, сволочи! – застонал за спиной денщика святой Алексейка.
– Глаза разуй! – прикрикнул атаман, затем снова повернулся к окну. Свечение уже пошло на спад, красно-черная туча взбугрилась над горизонтом. Явление немного походило на хмурый закат, если бы таковой мог случиться вскоре после полудня.
– Ростов… – озадаченно пробормотал Ермаков. – Они ударили по Ростову…
– Кто – они? – всполошился Степан. Он ничего не понимал. Вспомнились слова деда Бурячка, что у пришлых в Ростове теперь центр переделки людей. И туда, по его предположению, могли забрать родичей из Каменской общины. Соответственно, Ростов разбомбили не пришлые: зачем им было громить собственную базу? Да и не пользовались прилетенцы ядерным оружием, им вроде энергетических пушек хватало.
– Кто-кто… Конь в пальто! – Атаман подтолкнул Степана к выходу. – Друзья твои, очевидно, ударили. Сначала на луну ракету запустили, идиоты, раздразнили пришлых, а теперь собственные земли утюжат, – быстро и с обидой в голосе проговорил Ермаков, а затем снова заорал: – Гражданских – в убежище! Скотину – в убежище! И пошевеливайтесь – пока нас не накрыло зараженным облаком.
Снаружи уже кто-то колотил железным прутом по подвешенному рельсу. Станицу охватила суета, хозяйственный двор наполнился испуганными людьми. Казаки, сами еще не до конца опомнившись, занялись организацией эвакуации. А потом все звуки заглушил раскатистый грохот. Это был гром среди ясного неба, услышав который хотелось волей-неволей броситься на землю и закрыть голову руками. С потолков посыпалась труха, бабы испуганно запричитали, псы завыли, скотина заметалась по двору.
– А что за бомба-то? – Денщик с опаской выглянул в окно приемной, но обзор был заслонен боком худой коровы. – До нас достанет?
– А то! – Атаман открыл окно. – Лучко! – позвал он, навалившись на подоконник. – Лучко!
Степан же стоял, словно контуженный. Про респиратор в суматохе он забыл, маска болталась под подбородком. Когда дед Бурячок впервые сказал, что за пределами их полудикой степи мог сохраниться СССР – пусть не в том виде, к которому они привыкли за годы советской власти, – эта мысль ввергла Степана в трепет. Слишком уж было обнадеживающим предположение, чтоб в него поверить. Теперь же он своими глазами увидел доказательство того, что за краем вольных общин по-прежнему существует некая могущественная сила. Сила, способная дать пришлым прикурить. Впрочем, и это тоже было догадкой, поскольку никто не мог сейчас сказать, что на самом деле произошло у горизонта.