— Тысяцкий! — рявкнул бей, не сводя глаз с яркого пятна.
Из-за угла шатра вынырнул огромного роста воин в полном боевом снаряжении.
— Что это? — спросил Акбаш-паша, указывая пальцем вперед.
— Это….? — растерянно повторил за ним тысяцкий.
Затем вытянулся в струнку и гаркнул:
— Похоже на костёр, мой господин!
— Я сам вижу, что это костёр, — рассвирепел бей. — Я спрашиваю тебя, тупица, почему гяуры запалили его? Кому и для чего они подают сигнал?
Тысяцкий развел плечами.
— Пусть господин простит меня, но я думаю, что караул неверных разжёг костёр для обогрева или для того, чтобы отогнать сон у часовых.
— Ты так думаешь? — недобро спросил Акбаш-паша и смерил взглядом великана. — Может быть, может быть….
— Все посты проверены? — новый вопрос прозвучал как выстрел.
— Да, господин, проверены. И неоднократно.
Некоторое время они молчали.
— Не нравится мне все это, — угрюмо бросил бей и вернулся в шатёр.
— Что могло быть причиной? — вслух рассуждал он, меряя шагами помещение от одной стены к другой. — Огромный костёр для обогрева? Как бы не так! Такое в голову могло прийти лишь этому дураку тысяцкому. Не забыть бы завтра назначить на этот пост более сообразительного командира, а того увальня послать на стены — там его настоящее место. Для обогрева! Ха! Греки слишком умны и осторожны, чтобы разводить огонь, который освещает только их, а всё остальное погружает во мрак. Они определённо подают кому-то в лагере сигнал, но кому и для чего, ведомо пока лишь им самим.
Он остановился и энергично потёр лоб.
— Что нужно предпринять, чтобы помешать им? Поднять тревогу в лагере? А если они именно этого и добиваются? Поставить на ноги людей, посеять в них страх перед ночным нападением и продержав всех в напряжении до самого рассвета, сорвать утренний штурм?
Он вновь зашагал вдоль шатра.
— Вопросы, вопросы и ни малейшего проблеска отгадки. О, если бы Аллах просветлил мой разум!
Он опустился на подушки и устало покачал головой.
— Видно, стар я становлюсь для ратных дел. Если военачальник не в силах разгадать замысел врага, он уже наполовину проиграл сражение.
— Но неужели неверные осмелятся на ночную вылазку? — продолжал размышлять он, нервно теребя пояс своего халата. — Нет, это с их стороны было бы большим безрассудством: они в темноте заплутают, разобьются на небольщие отряды и потеряют много солдат. А если пойдут в наступление с факелами, мы перестреляем их, как зайцев. В любом случае, кроме небольшого переполоха в лагере, им не добиться ничего!
Тут он услышал голос тысяцкого, встревожено зовущего его наружу. Не мешкая ни секунды, паша выскочил из шатра. В объяснениях не было нужды: еще на одной башне, в пятистах ярдах от первой, точно так же плясали языки огня.