Он пристально взглянул в маленькие глазки хозяина.
— Запомнил? Не забывай у себя за стойкой почаще выбалтывать это. Жена и прислуга тоже не должны держать языки на привязи.
Он усмехнулся и как бы про себя добавил:
— Венецианцы жаждут явиться в ореоле славы спасителей, но лишь когда греки и турки измотают друг друга в войне. После чего уже не составит труда растолкать ослабевших локтями и поудобнее устроится у чужого котла.
Некоторое время они молчали.
— Много ли жителей Галаты переправляются повоевать на другой берег? — вновь задал вопрос Лодовико.
Трактирщик ненадолго задумался.
— Когда как. В субботние и воскресные дни не много, чуть более двух сотен. По будням больше раза в два.
— Подеста не чинит им препон?
— Напрямую, конечно же, не позволяет. Но закрывает глаза, когда лодки отчаливают от пристани.
— Что говорят солдаты? Много ли провианта и пороха в городе?
— О каком городе спрашивает синьор? О Константинополе?
— Да, да, — нетерпеливо произнес Лодовико. — Не притворяйся глупее, чем ты есть на самом деле.
— Про то они не сказывали. Но вот….
— Говори!
— Недавно здесь сидела группа солдат, только что прибывших с другого берега. Ну, пили они как всегда, шумели. Так вот, один из них рассказывал, что после вылазки из города в тыл туркам одна из калиток в крепостной стене осталась незапертой.
Генуэзец подобрался, в глазах у него заплясал настороженный огонёк.
— Дальше! — потребовал он.
— Отразили они нехристей, пошли отдыхать. А под вечер глянь — засов-то не задвинут! Значит, любой с обратной стороны мог пролезть в город. И обнаружили это случайно, а то всю ночь до утра дверца оставалась бы открытой.
Лодовико от души расхохотался.
— Нелепый все-таки этот народ, греки, — отсмеявшись, проговорил он. — Ведь через ту дверцу турки могли проникнуть в город, перерезать стражу на воротах и распахнуть их как можно шире. Защищали город, реки крови проливали, а тут из-за чьей-то дурацкой оплошности, возьми и лишись всех плодов своих побед!
— Вот и я говорю, — ободренный смехом генуэзца, зачастил трактирщик. — Если бы кто обнаружил калитку….
— Где она находится? — перебил Лодовико.
— Что где? — растерялся Джованни. — Калитка? Я не знаю.
Бертруччо раздраженно повел головой.
— Где обычно дежурит солдат, рассказавший эту забавную историю?
— Сейчас, сейчас, — забормотал толстяк, надувая в раздумии щеки.
— Вспомнил! — хлопнул он себя по лбу. — Он же говорил! Третья башня от Калигарийских ворот.
Генуэзец взглянул на него, извлёк из-за пазухи скатанный в трубочку лист пергамента и молча развернул его на столе.