— Кроме того, нам известно, что в Константинополе находятся воины генуэзского воеводы Лонга, — продолжал говорить паша. — Тут уж твои слова о символической поддержке совершенно неуместны.
— Лонг хоть и сын моего народа, но больше уже не принадлежит ему, — возразил Бертруччо. — Он — наемник, сражается за деньги и готов помогать каждому, кто заплатит.
— Пусть он помогает нам. Мы заплатим ему больше, чем византийцы.
Лодовико чуть заметно усмехнулся.
— Я думаю, это не трудно будет осуществить. Не сейчас, потом. Когда истечет срок договора между Лонгом и императором. Пока что….
Он выразительно пожал плечами.
Паша переглянулся с Мустафа-беем и в свою очередь насмешливо ухмыльнулся.
— Генуэзцы — хитрые лисы. Когда Константинополь падет, они станут уверять, что это произошло благодаря их усилиям и потребуют от султана сохранения привилегий, какими они пользовались при греках. А если допустить невозможное и представить, что стены вражеской столицы устоят, кто как не твои соотечественники будут громче всех вопить о своих заслугах. Не так ли?
Лодовико предпочёл промолчать.
— Воевода Лонг со своим достаточно сильным отрядом, помощь жителей Галаты, три генуэзских судна, прорвавшихся в гавань, — перечислял паша. — Я ничего не забыл, христианин? Одной рукой вы помогаете нам, другой — грекам.
— Генуя желает жить в мире с Османской державой, — твердо произнес Бертруччо. — Из-за подозрительности, царящей в христианском мире, она не может в открытую протянуть вам руку дружбы: это озлобит и восстановит против нее другие государства.
— И потому она тянет руку украдкой. Чтобы, не приведи Аллах, не утерять ни крохи своего непомерно раздутого самолюбия. Днем во всеуслышание грозит султану войной, ночью же с потрохами продаёт своих союзников и единоверцев.
Лодовико с ненавистью взглянул в сторону Мустафа-бея.
— Мне кажется, уважаемый бей до службы у второго визиря являлся гражданином Венеции? — с язвительной любезностью осведомился он.
— Не все ли равно, кем я был? — парировал тот. — При дворе султана людей ценят за их заслуги, а не за происхождение.
Услышав своеобразный выговор сановника, Бертруччо еще более утвердился в своей догадке.
— Теперь-то мне понятно неприязненное отношение паши к Генуе, — сквозь зубы выдавил он.
— Перейдем к делу, — потребовал Саган-паша. — Укажи нам калитку, которая должна быть отперта твоими людьми.
Лодовико извлек из кармана план городских укреплений, развернул его и пальцем указал на красную отметину.
— Знакомо ли тебе это место? — спросил флотоводец своего советника.