— Да, господин, — ответил тот, внимательно изучив чертёж. — Я узнал и башню, и калитку. Теперь, при необходимости, я и с закрытыми глазами найду их.
— Отдай карту Мустафа-бею, — распорядился Саган-паша. — Больше она тебе не понадобится.
Лодовико повиновался.
— Ступай! Мои слуги позаботятся о твоем ночлеге.
— Пусть паша простит меня, но дела призывают меня этой же ночью обратно в Галату.
— А может к Караджа-бею? — усомнился флотоводец.
— Нет, светлейший. Я веду переговоры только с одним человеком. И на мою честь можно положиться.
— Когда партнёр честен со мной, мое слово нерушимо, — в свою очередь пообещал паша. — Если калитка в назначенное время будет открыта, ни один волос не упадет с голов жителей Галаты.
Бертруччо поклонился.
— Прими от меня золото, — продолжал Саган-паша. — Оно понадобится тебе для подкупа сообщников и стражи.
Он бросил генуэзцу увесистый кошелек. Лодовико на лету поймал его.
— Мустафа-бей, — приказал флотоводец. — Позаботься, чтобы у уважаемого гостя не возникло неприятностей в дороге.
— Покорно благодарю, паша, — возразил генуезец, — но я предпочитаю не связывать себя ничьей помощью.
Паша пожал плечами. Затем прикрыл глаза в знак того, что разговор окончен.
Бертруччо поклонился и вышел из шатра. Отдалившись на некоторое расстояние, он почувствовал у себя за спиной шаги и резко обернулся. К нему приближался Мустафа-бей.
— Мне хотелось бы поговорить с тобой, генуэзец.
— А мне надо идти, — отрезал Бертруччо. — У меня нет времени на пустую болтовню.
— Я не задержу тебя надолго.
Сановник встал перед ним, заложив руки за спину.
— Из всего, что мне только что довелось услышать в шатре, — заговорил он на итальянском, — и из того, что я слышал о тебе раньше, я понял, что ты не совсем тот, за кого себя выдаешь.
Рука Бертруччо непроизвольно скользнула к поясу.
— Не вздумай обнажать оружие, — предостерег его собеседник. — Не забывай, в каком месте ты находишься.
— Что тебе нужно? — грубо спросил Лодовико.
— Мне было бы интересно знать, кто стоит за твоей спиной. Ведь даже в сытой, благодушно-самодовольной Генуе не могут не понимать, что ценой предательства они лишь на короткий срок, да и то ненамного, облегчат положение своих сородичей. Галатских купцов ждет участь дойной коровы, которой позволяют пастись лишь до тех пор, пока из нее не будет выжата последняя капля молока. После чего ее без сожаления отправят на живодёрню.
Он хмыкнул и провел рукой по светлой, почти белесой бородке.
— Но поскольку ты вряд ли расположен давать мне ответ, я позволю себе предположить следующее: а не отбрасывается ли на берега Босфора тень святейшего Ватикана? Я знаю, как хотелось бы Риму обезглавить православную церковь, чтобы прибрать к своим рукам весь мир греко-славянских схизматиков.