— В голосе уважаемого Феофана звучит горечь и боль, — медленно подбирая слова проговорил Исидор. — Я был бы счастлив, если бы мог, как духовное лицо, снять с него часть душевных страданий и помочь обрести хотя бы малую толику покоя.
— Благодарю, святой отец, — со слабой улыбкой на лице повернулся к нему Феофан. — Я уже давно позабыл тот день и год, когда последний раз исповедался. И вряд ли когда-нибудь ощущение необходимости в том посетит меня вновь. Но зачастую мне кажется, что тяжесть груза, который способна выдержать человеческая душа, имеет свои пределы.
— Что ты говоришь? Какой человек?
Погруженный в блаженное оцепенение, Мехмед никак не мог уразуметь, что шепчет ему на ухо Улуг-бей. Слова доходили до него как бы издалека, с трудом протискиваясь сквозь замутившие сознание винные пары.
— Мой повелитель, у твоих дверей стоит человек, называющий себя перебежчиком из города, — терпеливо втолковывал ему начальник охраны.
— Перебежчик? — уяснил наконец Мехмед. — И из-за этого ты смеешь нарушать мой покой?
Он примолк, подбирая в уме подходящую кару за дерзость подчиненного.
— Но он желает оказать помощь. Это важно! Утверждает, что может показать путь в город. Отказывается сообщать что-либо нам и желает говорить только с великим султаном. Может применить пытку?
— Что? — Мехмед потихоньку начал трезветь. — Он знает дорогу в город? Какую дорогу?
— Он говорит, что многие горожане рады распахнуть ворота перед султаном.
— Тихо!…. вы, там! — рявкнул Мехмед в сторону музыкантов.
Мелодия резко оборвалась. Музыканты, подхватив свои инструменты, вместе с танцовщицами цепочкой бесшумно устремились к выходу.
— Почему он не приходил раньше?
— Не знаю, господин. Но, может, он сам все скажет?
— Хорошо, веди его сюда.
Евнух-постельничий помог султану принять сидячее положение и осторожно водрузил ему на голову обронённый тюрбан.
У входа в шатёр возникла небольшая возня.
— Что там происходит? — лениво осведомился султан.
— Ты не смеешь задерживать меня! Я должен немедленно видеть своего господина! — донесся от двери визгливый голос.
Шахаббедин обеими руками отталкивал с дороги Улуг-бея, в то время как тот пытался за шиворот вытащить коротышку вон из шатра.
— Шахаббедин! — окликнул Мехмед. — Подойди ко мне.
Евнух вырвался из цепких рук начальника стражи и на ходу оправляя халат, быстро подбежал к ложу султана.
— Прости, повелитель, я ворвался к тебе без зова, — запричитал он, стоя на коленях, — но там, у дверей, стоит человек…..
— Знаю, — отмахнулся Мехмед. — Перебежчик от христиан.
— Да, да, господин. Он так называет себя. Но он не похож на того, за кого себя выдаёт.