Султан насторожился.
— Почему ты так думаешь?
— Он весь в крови….
— В крови? — перебил Мехмед. — Улуг-бей?
— Господин, — начальник стражи шагнул вперед. — Тот человек говорит, что стража гяуров пыталась его задержать и что в схватке с ними ему рассекли плечо и поставили на лоб отметину.
— Это так?
Улуг-бей развел плечами.
— Я думаю, он лжет, господин, — вместо него ответил смотритель гарема. — Пусть у него лицо и одежда в крови, но это еще не доказывает, что он силой прорвался из города.
— Что заставляет тебя сомневаться?
— Его глаза, мой повелитель! В них нет подобающего перебежчикам страха и почтения. Они злы. Этот человек не пришел с добром!
Мехмед заколебался.
— Его обыскивали?
— Да, мой господин, — ответил Улуг-бей. — Это первое, что было сделано. При нем был только меч со следами крови, который мы сразу же отобрали. Шахабеддин присутствовал при этом, пусть сам подтвердит.
Он подтолкнул смотрителя гарема в спину.
— Да, — неохотно признал тот. — Я находился рядом.
— Тогда чего же мне остерегаться?
— Не знаю, господин, не знаю, — зачастил евнух. — Я боюсь за тебя, мне неспокойно на душе. Гяуры коварны, они способны на всё. Они даже могут послать на тебя порчу. Всем известно, как много у них нечестивых колдунов. Они хотят твоей смерти!
Мехмед презрительно рассмеялся. Он не боялся сглаза. Оружие — дело другое. Оно создано для убийства. А россказнями о тёмных чарах и насылаемой порче пусть древние старухи потчуют не в меру доверчивых или детей.
— Слишком много людей жаждет моей смерти. Но если они действительно хотят извести меня, пусть придумают способ подейственней, чем вытаращенные глаза какого-то гяура.
Он хлопнул в ладоши.
— Улуг-бей, прикажи ввести горожанина ко мне.
— Стой, Улуг-бей! — крикнул Шахаббедин, запрещающе вытягивая руку к нему.
Мехмед от негодования едва не потерял дар речи..
— Ты что же, ничтожный, перечить мне вздумал? Или от страха совсем лишился разума?
— Прикажи казнить меня, но прежде выслушай! Помнишь ли ты, мой повелитель, смерть прадеда своего, доблестного султана Мурада I?
Мехмед вздрогнул. Об этой смерти он был хорошо наслышан.
— В разгар боя с сербами, — продолжал Шахаббедин, — один из гяуров, прикинувшись перебежчиком……
— …..перебежчиком, мой повелитель! — перебил он самого себя и значительно вытянул палец к потолку.
— Так вот, господин, — евнух чуть ли не захлебывался в словах. — Обманом приблизившись к престолу, этот серб выхватил спрятанный на груди кинжал и насмерть заколол не в меру доверчивого султана!
Мехмед протрезвел окончательно.
— Да, ты прав, всё было именно так, — угрюмо произнёс он.