Военачальники угрюмо молчали, стараясь без особой надобности не поднимать на повелителя глаз. Это еще больше распаляло Мехмеда.
— Я вручил вам огромное войско, опытных и умелых солдат. И что я вижу? Греки жгут вас, как полудохлых крыс, а вы не можете дать им хорошего отпора!
— Еще не все потеряно, мой повелитель, — осмелился подать голос Саган-паша.
— Твои воины не привыкли вести ночные бои и только этим объясняется наше поражение. С восходом солнца мы продолжим натиск и сопротивление неверных будет сломлено. Верь мне, о великий!
— Я больше никому не верю! — кричал Мехмед. — Своими посулами вы заставили меня продолжать войну, я понадеялся на ваши клятвы и пошел на поводу у большинства. Что я получил взамен?
Он бросился на ложе и тяжело задышал.
— Еще одна такая битва — и я лишусь своей армии, — донесся оттуда его страдальческий голос.
Военачальники понурились.
— А вы — своих голов! — добавил Мехмед, приподнимаясь и обводя всех недобрым взглядом.
— Великий султан еще не посылал в бой свою гвардию, — тихо, но достаточно внятно напомнил Караджа-бей. — Там, где не пройдет простой воин, всегда найдет дорогу янычар.
— Что-о….? — задохнулся от гнева командир янычарского корпуса Торгут-бей.
Он сделал шаг к султану и в обвиняющем жесте вытянул руку в сторону паши.
— Не слушай, о великий, неумных советов! Бейлер-бей забывает, что гвардия предназначена не для битв, а для охраны твоей святейшей особы. Кто осмелится оспорить, что один янычар стоит десяти воинов и не менее трех десятков аккынджи? Тем более их надо беречь и не допускать к сражениям. Совет же послать янычар на уничтожение может исходить лишь от глупца или предателя!
— Трусливый пес! Я вырву тебе твой подлый язык!
Караджа-бей с поднятыми кулаками бросился на командира гвардии, но Исхак-паша обхватил его поперек груди своими сильными руками и удержал на месте.
— Тихо! — заорал Мехмед, вскакивая с места.
— Распетушились тут! С меня довольно и ночной потехи!
— Чем же ты так возмущен, Торгут-бей? — обратился он к сатрапу. — Разве тебе неведомо, что султаны для того и холят свою гвардию, чтобы она в решающий час переломила ход событий в пользу своего господина?
— Я знаю это, повелитель, — смиренно отвечал гигант. — Но осмелюсь заметить, что отправив янычар на стены, мы можем попусту потерять их. Кто же тогда остановит и повернет вспять перетрусивших, оробевших подобно псам солдат бейлер-беев, готовых хоть сейчас без оглядки бежать от города?
Исхак-паша возмущенно покачал своей огромной головой.
— Сладко же ты запел, Торгут-бей! Вот только я не пойму, о ком идет речь: то ли о гвардии, то ли о полицейских-чауши.