— Турки не осмелятся напасть на Константинополь! — в голосе купца звучала робкая надежда.
Генуэзец рассмеялся хриплым каркающим смехом.
— Кто же им помешает? Они осмеливались нападать на целые страны, владеющие сильными войсками и многочисленным населением. И покоряли их, синьор подеста! А что осталось от Византии? Дым былого могущества и дряхлые стены опустевшего города.
Подеста вскочил с места и заходил по комнате, покачиваясь и ломая себе руки.
— Это конец…. конец всего, созданного с такими трудами! За что Всевышний карает нас?!
— За вашу жадность и самонадеянность, — охотно ответил гость, наливая себе третий кубок.
— Не нужно так убиваться, синьор Ломеллино! В конфликте императора с турками колония останется в стороне и будет преспокойно набивать карманы, выворачивая их поначалу у побежденных, а затем и у победителей.
— А если султан в первую очередь обрушится на нас!? — вскричал подеста, не обращая внимания на издевательский тон собеседника. — Ведь у Галаты нет могучих стен Константинополя. Гарнизон ее слаб, а командиры наёмников продажны, как непотребные девки!
— Золото творит чудеса. В крайнем случае отделаетесь надлежащим выкупом. И еще одно сообщение, равносильное приказу: наши соотечественники должны быстро и неприметно извлечь вклады не только из византийских, но и венецианских торговых домов. Так как по некоторым сведениям война Венеции с султанатом начнется вскоре после падения Константинополя.
— Это достаточно серьёзный шаг, чтобы я или кто-либо иной мог бы взять на себя ответственность, — возразил Ломеллино. — Мне нужны веские гарантии, что это будет оправданно в дальнейшем. А перстень…. Он всего лишь вызывает доверие к твоим словам, но не более того.
Бертруччо искоса взглянул на него, вытянул из внутреннего кармана камзола свернутый в трубку пергамент и бросил его на стол.
— Этот документ многое скажет посвященному человеку.
— Сдается мне, — добавил он в полголоса, — что именно за ним, а не за моей скромной персоной гонялись те незадачливые убийцы.
Подеста взломал печать и быстро пробежал глазами по тексту. Шумно вздохнул, внимательно перечитал заново, затем приблизив пергамент к пламени свечей, принялся дотошно изучать подписи и печати под ним.
— Надеюсь, подлинность сомнений не вызывает? — осведомился гость.
Подеста отрицательно покачал головой и поднял глаза на посланника.
— Синьор не возразит, если я оставлю документ при себе?
— Синьор возражает, поскольку этот документ обязан сопровождать его повсюду.
Ломеллино пожал плечами и с видимым сожалением вернул пергамент владельцу.