— Что предпримет магистрат в ближайшее время? — спросил он.
— Республика не заинтересована в падении Византии: с османами договориться о свободной торговле будет значительно сложнее. Сенат согласен на бесплатный провоз всех желающих сразиться под стенами Константинополя. Но я сомневаюсь, что их наберется значительное число.
В наступившей тишине слабо потрескивало пламя свечей и мерно капал на поддон расплавленный воск.
— Возможно ли, что город сдастся без борьбы? — прервал молчание генуэзец.
Ломеллино сделал отрицательный жест.
— Пока у власти император Константин, это не произойдет.
— Жаль. Некоторые проблемы отпали бы сами собой.
Подеста не сводил с гостя глаз.
— Не знает ли синьор Бертруччо что-либо о намерениях святейшего престола? Не готовится ли новый крестовый поход на неверных?
— В Европе самоубийц становится все меньше.
Ломеллино отпил глоток из кубка.
— Тогда нам остается одно — надеяться на милость Божью.
Ответа не последовало. Купец заговорил вновь, убеждая скорее себя, чем собеседника.
— Уже дважды османы подступали к стенам города и оба раза уходили ни с чем. Господь не оставит нас в беде!
— Господь не оставит нас в беде….- как эхо отозвался гость, поднимаясь на ноги.
— Я устал, почтенный. Устал так, что тебе и вообразить непросто. А утром у меня еще немало срочных дел. Прикажи застелить постель, сегодня я заночую у тебя.
— Я проведу тебя в свою опочивальню, — засуетился подеста, направляясь к выходу. — Мне до утра нужно многое закончить, а сведения, полученные от тебя, при всем моем желании, не дадут сомкнуть глаз не одну последующую ночь.
Держа подсвечник в вытянутой руке, он пошел впереди освещая гостю дорогу и часто оглядываясь назад. Пройдя вдоль узкого коридора, он остановился перед дверью и приглашающе распахнул ее настежь.
— Если мое скромное ложе устроит синьора посланника, то я прошу его отдыхать спокойно до тех пор, пока неотложные дела вновь не призовут его к себе.
Генуэзец без церемоний повалился на широкую кровать, не снимая ни запыленного камзола, ни покрытых грязью сапог.
— Если синьор Бертруччо пожелает, — купец остановился в дверях, — то утром Пьеро проведет его до того места, какое синьору угодно будет назвать.
— Нет, благодарю, — ответил тот, безуспешно пытаясь подавить раздирающую рот зевоту. — В соглядатаях я не нуждаюсь.
И прежде чем подеста успел на несколько шагов удалиться от двери, он услышал приглушенный храп генуэзца, по-видимому и впрямь смертельно уставшего, давно не имевшего нормального отдыха. Ломеллино повернулся к двери и недобро прищурил глаза.