– Сказывали тебе, княгиня Соломония, како намедни слон огурцы в Неглинной замочил? – разбирая бисер по оттенкам синего цвета, поинтересовалась престарелая и дородная княгиня Шеховская. – Нет? Тако, сказывают, персиянин бояр хмельных на слоне округ твердыни нашей катал. Те мало что сидели на спине у зверя сего, тако и вино немецкое с собой взяли и его разливали. А тут смерды ростовские аккурат огурцы на торг привезли. Бояре увидели и кричать стали, оные себе требуя. Вино-то они взяли, а закуску не сподобились…
Женщины подняли головы и остановили работу, с интересом ожидая продолжения.
– Смерд спугался, что слона на его огурцы напускают, и к персу кинулся, дабы тот зверюгу отогнал. Перс же от нападения сего шестом своим, коим зверем управляет, слона под ухо уколол, да больно, видать, ибо тот с места сорвался да по дороге помчался, все на пути своем сворачивая. Сказывают, пять возков с огурцами в реку опрокинул, Неглинная оными, ако ряской в жару, вся покрылась, бояр хмельных в Москву сбросил, да сам через реку переплыл и токмо по ту сторону успокоился. Ан перс-то здесь! И то ли плавать не умеет, то ли вода холодная… Пока лодочника искал, слон за сад княжеский ушел, токмо его и видели.
– Ох, набредет на деревню каку-нибудь, знатно там смерды перепугаются, – предположила юная княгиня Агриппина Ногтева, и все рассмеялись.
Светловолосой Агриппине было всего восемнадцать, полгода назад она вышла за князя Петра Ногтева и почти сразу заняла в свите место Евдокии, тетки князя. Соломее Агриппина нравилась. Она была светлой и ничуть еще не запуганной, часто оказывалась в свите на чужих местах и говорила невпопад. Но всегда – так радостно, что Великая княгиня прощала ей неуклюжесть и спасала от скандалов при местнических сварах.
– На Котловом конце позавчера чародей самаркандский объявился… – Худощавая княгиня Шереметьева в бархатном сарафане и прячущем волосы шелковом платке заговорила негромко, не поднимая глаз от стола. Сорока полных лет, мать трех сыновей, она была уверена в себе и всегда вела себя так, словно является самой знатной, но ленится спорить из-за места: спокойно, уверенно, с некоторым безразличием. – В воздухе оный повис возле колодца уличного. Рядом же зазывала объявился и мастеров тамошних стал убеждать мелочью для чародея скинуться, дабы тот прибытки большие в делах и торговле им наколдовал…
Шереметьева замерла, разглядывая розовую бисеринку, как бы размышляя – бросить ее к сильно-розовым или средне-таковым.
– Да сказывай же, Тома, не томи! – первой не выдержала Анастасия Шуйская, одетая в богатый сарафан из бежевого кашемира. Из-под платка молодой еще, лет тридцати, женщины опускалась на спину толстая черная коса с синей лентой. Княгиней назвать ее было нельзя, ибо замужем Анастасия не была, в старых девах отчего-то оказалась. Но – происходила из рода Шуйских и потому по праву происхождения занимала пост постельничей.