В тот же миг сердце ее гулко стукнуло, сбиваясь с ритма, снова застучало, разгоняя кровь, и лицо молодой женщины залила краска.
Тафья! Даже в полумраке и на удалении она не могла не узнать тафьи, вышитой собственной ее рукой!
– Господи, спаси, помилуй и сохрани грешную рабу твою Соломею…
Василий покосился на супругу, но ничего не сказал.
Они в храме, женщина молится. Немного неожиданно, раньше такого не случалось. Но последние молебны о чадородии, что заказывала великокняжеская чета, сделали Соломонию куда более истовой в вере, нежели ранее…
Муж и жена расстались на крыльце, троекратно поцеловавшись. Великого князя ждали гонцы из Новгорода, в коем опять зрела какая-то смута, Великой княгине надлежало заниматься делами хозяйственными. Однако, пройдя на свою половину, она внезапно отмахнулась от свиты:
– Оставьте меня! Притомилась что-то, желаю немного полежать…
Соломея вошла в опочивальню, откинулась на край перины, которую как раз взбивала девка, закрыла глаза:
– Заряна, выйди. Одна хочу побыть.
Холопка не перечила – и вскоре Великая княгиня услышала стук притворяемой двери.
Еще немного полежав, женщина поднялась, прошла в угол к накрытому мягким персидским ковром сундуку, подняла крышку.
Здесь лежало ее приданое. Вышитые наволочки, пододеяльники, сарафан, украшения – серьги, височные кольца, перстенек. Великое сокровище наивной девочки, каковое, понятно, так и не понадобилось. Даже «драгоценности» оказались не столь ценны, чтобы храниться в княжеской казне.
Ногтем Соломея приоткрыла шкатулку, достала черненый браслет с синими эмалевыми капельками, надела на запястье – и серебро словно обняло кожу, прильнуло к ней, навевая сладкие мечты-воспоминания.
– Да что же я, господи?! – встряхнулась женщина, быстро сдернула браслет, бросила его обратно в шкатулку и с громким щелчком захлопнула крышку. – Я замужняя женщина, я люблю своего супруга! Я Великая княгиня! Я ничего не потеряла, мне не о чем жалеть!
С торопливой испуганностью, словно противного паука, Соломея бросила шкатулку в сундук, тут же закрыла, перевела дух. Потом ощупала себя, поправила сарафан, решительно вышла из опочивальни к томящейся в безделии свите:
– Идемте в мастерскую! Желаю закончить покров до Покрова!
* * *
В Кореле Соломея много раз занималась вышивкой в компании подруг, соседок и дворовых девок. Они шутили, рассказывали новости и небылицы, сплетничали, делились мечтами, гадали. Здесь, в кремлевской мастерской, ее окружали знатные княгини и боярыни, многие зело великовозрастные – однако же и нравы здесь были те же, и разговоры, и побасенки шли точно такие же… Разве только обращаться все стремились к Соломее, словно испрашивали ее разрешения на беседу.