Княгини и вправду притихли, чуя возможный гнев повелительницы, и до самого полудня в мастерской царила напряженная тишина.
Обедала Великая княгиня в одиночестве. Вестимо, на мужа хлопот слишком много обрушилось, вырваться не смог. Откушав, Соломония опять сослалась на усталость, прилегла в опочивальне отдохнуть и даже ненадолго задремала. Заснуть крепче мешала близость потайного сокровища, забыть о каковом она никак не могла при всем своем желании.
Примерно через час Великая княгиня поднялась, открыла сундук, шкатулку и надела на левое запястье серебряный черненый браслет с синими эмалевыми капельками. Полюбовалась им и широко улыбнулась, словно окунаясь в яркое и тревожное приключение своего детства.
Остаток дня прошел в привычных хлопотах: хозяйке огромного царствия пришлось выслушивать отчет управляющего ее ткацкой фабрики в Угличе, принимать подарки от османских купцов, желающих получить разрешения на торг во Владимире, Ростове, Твери и – словно мимоходом – еще и в Вологде, на Славянском волоке. Затем она обсуждала с подьячим Дворцового приказа боярином Тропаревым, какой кошмой лучше обивать палаты нового дома, выстроенного из красного кирпича возле Благовещенской церкви взамен обветшавшего бревенчатого крыла, смотрела наброски новой росписи для Терема, терпеливо ждущего новых княжичей, и только поздним вечером наконец-то окунулась в сладкие объятия своего могучего супруга, пахнущего дегтем и лавандой. Не иначе, тоже в мастерских каких-то побывал, а опосля мылом, на травах настоянным, отмывался.
И хотя вороненый браслет все это время находился на руке Соломеи, женщина про него и не вспомнила – ибо искренняя любовь к мужу затмевала для нее все.
* * *
Покров для иконы Суздальского монастыря с ликом святой Ефросинии Московской, прабабушки Великого князя Василия, очень важно было закончить до Покрова – веселого русского праздника, что затевался в честь первого снега, упавшего на землю. День этот издревле считался лучшим для зачатия детей, «…и так бы муж супружницу свою покрыл, ако Карачун всю землю снегом укрывает».
Верить в языческого бога холода Соломея, понятно, не верила. Митрополит Симон не разрешал. Но ведь Покров как был праздником, так и остался! Посему Великая княгиня надеялась, что, если обратит на себя внимание мужниных предков красивым подарком, небеса в ответ наградят ее здоровым чадом. Праздник Покрова для сего чуда стал бы лучшим днем… Или, вернее – ночью.
Платок округ лика святой она сделала из белого бисера, с тонкой темно-коричневой окантовкой, далее полагала фон с древесными кронами, для каковой княгини из свиты ныне как раз подбирали разные оттенки зелени. Соломея, сложив ладони – пальчики к пальчикам, с сомнением склонила набок голову: