– Вася? – чуть отстранилась супруга.
– Награжу, истинно награжу, не опасайся, – пообещал Великий князь.
– Спасибо, любый мой. – Государыня снова поцеловала мужа.
Тот разжал объятия, направился к дверям. Остановился на полпути, развернулся:
– Соломония! Я ведь приходил упредить тебя, что в Новгород отъезжаю. Смута там опять, псковичи наместника моего признавать не желают, угрожают Литве крест поцеловать.
– Но ведь мы полагали на богомолье в Суздальский монастырь отправиться!
– Прости, милая, бунтари завсегда время плохое выбирают. Придется отложить… – И Великий князь вышел за дверь.
Соломея с минуту стояла, глядя мужу вслед. На ее щеку выкатилась слеза, и женщина вдруг в бессильном гневе кинулась к раме с растянутым покровом и обрушилась на него с кулаками, опрокинула на пол, смахнула со стола коробку с нитками.
– Государыня! – В мастерскую ворвались женщины, кинулись к Великой княгине, к раме с работой. – Государыня, помилуй!
– Не нужно ничего этого! Ни к чему! Пустое! – в отчаянии ударила кулаками по столу Соломея.
– Что, что случилось, Соломония Юрьевна? – вскинув ладони, подступили к ней несколько самых старших женщин.
– Государь в Новгород отъезжает! – выдохнула Соломея. – Не будет никакого паломничества… Никакого Суздаля, никаких служений и молебнов, никакого Покрова. И вышивка эта проклятая не нужна, пустые старания!
– Так ты из-за отъезда княжеского так убиваешься, государыня? – удивилась Агриппина Ногтева.
– А вы что подумали? – обвела свиту взглядом Соломея. – Дуры! Родич мне Кудеяр, и ничего более! Одну меня оставьте… И девку мою пришлите, пусть приберет.
– Да, государыня… Слушаем, государыня…
Мастерская опустела, затихла. Великая княгиня – в своем богатом, украшенном самоцветами и золотым шитьем бархатном сарафане – села прямо на пол, обняла колени, поставила подбородок на них. Ею овладела тоска, ощущение полной пустоты и безнадежности. Тут сложилось все: и бессмысленность трудов старательных в последние два с лишним месяца, и беспричинная ревность мужа – каковую, по счастью, удалось быстро погасить, и глупая выходка Агриппины – не верила Соломея, ох не верила, что просто смеха ради она без упреждения Кудеяра так ловко и быстро привела!
И Кудеяр, ох Кудеяр – рядом с которым пела душа и становился сладким каждый вздох, от прикосновения к которому по коже бежали острые иголочки, а сердце начинало биться не в такт, а трепетно-испуганно… Что же такое с ней рядом с Кудеяром происходит? Ведь мужа она любит, мужа, а не его! В чем пред алтарем поклялась и крест на то поцеловала!