Чтобы как-то перебить однообразие дней, мы с Моной иногда отправлялись куда-нибудь одни, выбирая отдаленное место, любое старинное местечко, куда можно было добраться автостопом. Мы предпринимали эти экскурсии, просто чтобы убить время. (На Юге время течет как расплавленный свинец.) Иногда мы садились в первую машину, которая останавливалась, не заботясь, куда она направляется. Однажды, сев таким образом, я обнаружил, что мы едем в Южную Каролину, и вдруг вспомнил о старом школьном дружке, который, по последним сведениям, преподавал музыку в маленьком колледже в этом штате. Я решил, что стоит навестить его. Ехать было далеко, и у нас, как обычно, не было ни цента. Однако я был уверен, что можно рассчитывать хотя бы на то, что мой старый друг накормит нас.
Прошло добрых двадцать лет с тех пор, как я последний раз видел былого однокашника. Он бросил школу, не окончив ее, чтобы поехать в Германию учиться музыке. Став пианистом, ездил с концертами по всей Европе, а потом вернулся в Америку и занял ничтожную должность в крохотном южном городке. Я получил от него несколько открыток, а потом он совсем пропал. Вспоминая о нем, я гадал, не забыл ли он вовсе обо мне. Двадцать лет – долгий срок.
Каждый день, возвращаясь из школы, я останавливался возле его дома, чтобы послушать, как он играет. Он играл все те композиции, которые я потом слышал на концертах, и играл их (по моему тогдашнему разумению), как настоящий маэстро. Он выделялся среди нас и ростом, и умом. На лбу у него красовалась большая шишка, и, когда на него находило вдохновение, казалось, что на лбу у него коротенький рог. Он возвышался надо мной на целый фут. У него был вид иностранца, и говорил он, как европеец-аристократ, который учился английскому одновременно с родным языком. Вдобавок он обычно ходил в полосатых брюках и добротном черном пиджаке. Он учился в немецком классе; там и завязалась наша дружба. Немецкий, которым он владел в совершенстве, он выбрал, чтобы меньше приходилось заниматься. Учительница, очаровательная кокетливая молодая женщина, очень остроумная, была просто неравнодушна к нему. Однако делала вид, что он ее раздражает. Время от времени она ловко поддевала его. Однажды, разъярившись оттого, что он без подготовки, с листа безупречно перевел какой-то текст, она спросила его прямо, почему он пошел в немецкий класс. Неужели у него нет никакого желания учиться чему-то новому? И так далее. Зло осклабившись, он ответил, что предпочитает тратить время на более интересные вещи.
– Ах вот как, более интересные? И какие же, позволь тебя спросить?