– Именно поэтому я считаю, что он способен исполнить свою угрозу. Он говорит серьезно. Тебе следовало бы быть с ним осторожней.
– Ах, что за вздор! Он мухи не обидит.
– Может, и так. Но он производит впечатление довольно необузданной натуры, способной убить женщину, которую любит.
– Как он может любить меня? Что за глупость! Я не выказывала к нему никакого расположения. Я вообще почти не слушаю, чего он болтает. Он больше говорит с Анастасией, чем со мной.
– Тебе и не надо ничего выказывать, достаточно того, что ты есть. У него такая мания. Он не сумасшедший. Если это только не сумасшествие – любить некий образ. Ты – физический образ его идеала, это очевидно. Ему ничего от тебя не нужно, даже ответного чувства. Он хочет лишь одного: всегда любоваться тобою, потому что ты – воплощение женщины его мечты.
– То же самое и он говорит, – несколько поразилась Мона. – Вы с ним удивительно похожи. Вы бы поняли друг друга. Я знаю, он очень чуток и очень умен. Он мне ужасно нравится, но он просто невыносим. У него нет чувства юмора, ни капельки. Когда он улыбается, вид у него еще более грустный, чем обычно. Он очень одинок.
– Жаль, что я не знаком с ним, – сказал я. – Он нравится мне больше всех, о ком ты рассказывала. Он похож на человека, в нем есть подлинность. К тому же я люблю испанцев. Это мужчины…
– Он не испанец, а кубинец.
– Один черт.
– Нет, не один, Вэл. Рикардо сам мне говорил. Он презирает кубинцев.
– Ладно, все равно. Он понравился бы мне, даже будь он турком.
– Может, вас познакомить? – неожиданно предложила Мона. – Хочешь?
Я немного подумал, прежде чем ответить.
– Лучше, пожалуй, не стоит, – сказал я. – Тебе не удастся дурачить такого человека. Он не Кромвель. Кроме того, даже Кромвель не такой дурак, каким ты его считаешь.
– Я никогда не говорила, что он дурак!
– Но пыталась убедить меня в этом, не станешь же ты отрицать.
– Ну, ты знаешь, зачем я это делала. – Она улыбнулась, как сирена.
– Слушай, сестренка. Тебе и говорить ничего не надо, я тебя и твои хитрости давно раскусил.
– У тебя развитое воображение, Вэл. Поэтому я иногда многого тебе не рассказываю. Знаю, как ты умеешь сам все домыслить.
– Но ты должна признать, что я исхожу из реального факта!
Опять улыбка сирены.
Она чем-то занялась и отвернулась, чтобы скрыть выражение своего лица.
Повисла приятная пауза. Потом, сам не зная зачем, я ляпнул:
– Думаю, женщины вынуждены лгать… такова их природа. Мужчины, конечно, тоже лгут, но совсем по-другому. Такое впечатление, что женщины невероятно боятся правды. Знаешь, если б ты перестала лгать, перестала играть со мной в эти дурацкие никчемные игры, я бы решил…