— Что это? — спросила Фэйт. — Оно из Монтаны.
Обе молчали. Если это окажется чем-то серьезным, то им не стоит знать больше, чем они уже знают. В существовании, из которого сформировалась жизнь Форестера, и за все те годы, что Лейси и Фэйт знали его, они понимали, что никогда ничего хорошего не приходило к нему из великого штата Монтана. Для Форестера Монтана означала либо плохие новости, либо плохие воспоминания.
— Что? — спросила Фэйт.
— Позволь мне его вскрыть, — добавила Леси, протягивая свою дочь Фэйт.
Форестер еле слышно заворчал, но Лейси и Фэйт услышали его, как будто это был крик из самой глубины его легких.
— Сядь, — сказала Лейси, в то время как сама взяла конверт и вскрыла его ножом.
Фэйт налила ему еще кофе.
— Ты хочешь, чтобы я его прочитала? — спросила Лейси.
Форестер кивнул.
— Спасибо, — произнес он, и, хотя был всего лишь на несколько лет моложе ее, напомнил ей мальчика, которого ее отец много лет назад привел в особняк из центра временного содержания для несовершеннолетних штата Монтана.
Она просмотрела текст письма, словно искала в нем скрытые ловушки. Лейси знала, что ничего не могло задеть Форестера так сильно, как то, что периодически приходило к нему из штата Монтана.
— Это от адвоката твоего отца, — сказала Лейси.
Форестер закрыл глаза, ожидая продолжения.
— Он умер.
Форестер ничего не сказал. Мужчина уже был немолод, и он, без сомнения, готовился к этой новости некоторое время.
— Адвокат хочет, чтобы ты вернулся в Стоун-Пик, чтобы разобраться с имуществом. Здесь говорится, что похороны пройдут завтра на кладбище «Хорошие новости».
— «Хорошие новости»? — все, что спросил Форестер, затем встал со своего места и вышел из кухни. Женщины переглянулись и поспешили вслед за ним.
— Форестер, — сказала Лейси, и Фэйт без труда обнаружила напряжение в ее голосе.
Лейси знала Форестера с тех времен, когда он еще был подростком. На самом деле, они обе знали и смотрели на него, как на младшего брата. Они бы сделали все, что было в их силах, чтобы защитить его от такого рода боли.
Они обе поднялись по широкой лестнице на второй этаж особняка и нашли Форестера в его комнате, спешно пакующего несколько вещей в кожаную сумку: нижнее белье, чистую рубашку, бритву, мыло и дезодорант.
— Ты не должен возвращаться, — произнесла Лейси.
— Ты ничего не должен этому человеку и этому городу, — добавила Фэйт. — Это то, что они дали тебе, и то, что ты вправе им вернуть.
— Знаю, — ответил Форестер, в его глазах отражалась благодарность и любовь, когда он смотрел на них, — но это то, о чем вы обе говорили ранее. Пришло время, чтобы я стал мужчиной. Настало время взять на себя ответственность. Если я буду еще ждать, то не хочу остаться раздражительный плохишом с трудным детством, хочу быть человеком, который не боится столкнуться со своим прошлым.