Одни слуги держали в руках факелы, освещая торжество, другие разносили вина, устриц, рыбу и дичь. Хрустальные вазы с фруктами и цветами украшали столы. Камерный оркестр играл лёгкую музыку, располагая гостей к беседе и трапезе.
Вдоль цветущей аллеи, ведущей к пруду, стояли ледяные скульптуры и залитые крутые горки. Замёрзший пруд был приготовлен к катанию на коньках и санках. В беседках, окружавших его, подавали шерстяные пледы.
Оживление виделось повсюду, во всех уголках парка. Приглашённые гости не отказывали себе ни в чём. Веселье перекатывалось волнами от одного места к другому. Никто не скучал и не был чем-либо недоволен. Одни играли в фанты, другие – кружились в танце, кто-то исполнял под оркестр дивные романсы, кто-то читал стихи.
К Погодину и Елене подходили гости и поднимали бокалы за талант Семёна, называя Елену его музой. В разгар торжества к ним подошёл и Сен-Жермен. Он широко улыбался, показывая своё участливое расположение к шумному веселью, и только его глаза чуть выдавали в нём некую отрешённость.
– Как вам праздник? Вас не сильно утомило столь чрезмерное внимание гостей? – спросил он.
– Всё просто прекрасно, граф! Мы в полном восхищении! – восторженно ответила Елена.
– Нет слов, праздник удался на славу! – поддержал свою пассию Семён. Затем он понизил голос и, всматриваясь в лицо графа, добавил: – Вы меня извините, но мне кажется, что сейчас вам совершенно не до торжества. Скажите, что-то случилось?
– Вы оказались провидцем, Семён Данилович, – шепнул Сен-Жермен, – мой портрет исчез.
– Неужели… Вы же сами уверяли меня, что рама не даст ему сделать и шага, – с досадой в голосе напомнил Погодин.
– Увы! Видимо, желание узника обрести свободу оказалось намного сильнее моей самонадеянности.
– Если вам нужны наши услуги, граф, то примите их, как должное, – не раздумывая, сказала Елена.
Сен-Жермен в знак благодарности кивнул головой. Более не говоря ни слова, они все вместе поспешили к замку.
Бальный зал был пуст. На сцене одиноко возвышалась осиротевшая картинная рама. Тяжёлый воздух, наполненный запахом плавящегося воска, звенел от напряжения как осиный рой.
Погодину вдруг показалось, что с картин, развешенных по залу, за ними с любопытством наблюдают глаза персонажей.
Внезапно, в хрустальные люстры ударил порыв ветра и разом задул на них все свечи. Следом за ним по залу прокатился эхом дьявольский смех. В полной темноте хлопнули витражные двери, ведущие в парк, и по мраморному полу зазвенели разбитые стёкла.
– Огня! Огня! – закричал Сен-Жермен.
В зал тотчас вбежали слуги, держа в руках горящие факелы, и быстро обступили графа.