Не может быть. Померещилось от напряжения. Бляхин тряхнул головой, на миг зажмурил глаза, прокашлялся.
Товарищ Ежов оглянулся – и будто лишь теперь заметил, что здесь есть кто-то еще.
– Кто?
– Это оперуполномоченный Бляхин. Прислан из ЦК по партпризыву. Из аппарата товарища Мягкова.
Нарком слегка нахмурился.
– Кстати насчет Мягкова… – И Филиппу: – Выдь-ка, товарищ.
Бляхин вышел с большим облегчением. Узнать, что такого скажет товарищ Ежов про Патрона, было бы, конечно, очень неплохо, а только ну их, ихние секреты. Без них целее будешь.
В коридоре репродуктор разливался задушевной песней «Полюшко-поле» в исполнении Краснознаменного ансамбля Александрова. Значит, уже седьмой час, рабочий день кончился. Но это только по трудкодексу, на самом-то деле на Лубянке работают все допоздна. Просто недавно вышел приказ Наркома: с восемнадцати ноль-ноль во всех местах общего доступа – в коридорах, курительных, столовых – включать радио. Забота о сотрудниках, в порядке укрепления бодрости духа.
Поодаль, лицом к стене, руки за спиной, стоял Кролль. Рядом конвойный – смотрит не на арестанта, а на дверь кабинета, где нарком.
Филипп, чтоб далеко не отходить (вдруг кликнут?), тоже встал.
Подумалось: вся разница между Кроллем и мной, что он уже мордой в стенку, а я еще нет. Но сейчас они там решат между собой – и я так же повернусь, очень просто. Черт знает, что Шванц наговорит генеральному комиссару. А заступиться теперь некому…
Вдруг услышал тихое:
– Сожрет он вас.
Это шепнул Кролль, пользуясь тем, что радио поет и охранник не смотрит.
– Я Шванца хорошо изучил. И этот взгляд его знаю. Он на вас, как кот на мышь глядит. Знаете, что он с вами сделает? Побережет до случая, когда надо будет чужими руками жар загрести, а потом скомкает, как бумажку. Еще неизвестно, кого раньше в расход выведут, меня или вас.
И этот про то же! Главное, прав, вражина.
– Посмотрим еще. – Филипп тоже шептал, еле шевеля губами. – Мне про него тоже найдется, что доложить.
Сказал больше для собственного успокоения. Фактики-то кое-какие уже набрались. Первый про «Малютку». Второй, что товарищ Ежов в чекистской работе ничего не понимает. Третий – вредительские разговоры про «липняк» и «лепнину».
– Поди, болтовня без свидетелей? – Кролль пренебрежительно скривил угол рта. – Это он любит. Со мной наедине чего только не говорил. Без свидетелей – пустое, не докажете. А у него на вас наверняка что-нибудь существенное припасено. Из прошлого что-нибудь выкопал. Тут он мастер.
Сделалось Филиппу совсем нехорошо. В первый же день, когда он поступил сюда на службу, делали групповой снимок оперсостава отделения. Давно ли было? А с тех пор уже двоим на карточке пришлось рожи замазывать. Один скрывал зиновьевское прошлое, второй – каменевское. Где гарантия, что твою личность с этой фотографии завтра тоже выскабливать не начнут? Нету такой гарантии.