— Здесь где-нибудь есть больница?
Я уловил огонек надежды в базановских глазах.
— А если аппендицит?
— В Москву его!
Это снова сказал не Базанов — кто-то из окружающих. Лицо Виктора мелькало уже во вторых, в третьих рядах. Он жадно оглядывался, смотрел на небо, на цветущие одуванчики, рассеянно улыбался и время от времени озабоченно поглядывал в мою сторону.
— Вы идите, — распорядился Крепышев. — Чего здесь стоять всем?
— Да, — сказал я, — не обращайте внимания.
Водитель нашего автобуса предложил Гарышеву подкинуть его к шоссе, чтобы найти машину. Гарышев залез в пустой автобус, и они уехали. Остальные отправились осматривать окрестности. Крепышев остался.
Я сидел на обломке какой-то плиты. Слабость была во всем теле. Болел живот. Подташнивало.
Потом меня вырвало, но легче не стало. Все горело внутри. Голова раскалывалась, точно кто-то ударял по темени топориком. Прицелится, взмахнет, ударит. Потом еще и еще раз.
Автобус вернулся без Гарышева.
Каждые десять минут меня рвало, покуда не вывернуло наизнанку. Помирал я. Рвать уже было нечем. Начался озноб. Крепышев снял куртку, накинул мне на плечи.
— Потерпи.
— Куда я поеду в таком виде?
— В Москву. Один здесь, что ли, останешься? Да и нам далеко передачи тебе возить, — шутил Крепышев. — Ел-то сегодня что?
— Только чай.
— Это аппендицит.
Когда на дороге показалась машина, я был уже совсем хорош. Краше в гроб кладут.
Подъехал пикап, из него вышли двое. Крепышев подошел к ним. Водитель пикапа вдруг заупрямился:
— Я бы с удовольствием. Времени нет. Слишком далеко.
— Ты посмотри на него!
Видно, на шоссе они не обо всем договорились. Гарышев не сказал, что нужно везти в Москву.
— Ты ж говорил: в больницу.
— В больницу, в больницу. В Москву. У него там жена и трое детей.
Трое детей поколебали волю водителя.
Я по-прежнему корчился на земле, накрытый крепышевской курткой. Жизнь постепенно покидала меня, а мужчины рядом продолжали спорить.
— Пять рублей, — торговался Крепышев.
— Не могу. Поймите вы…
— У тебя дети есть?
— Что?
— Хорошо, десять.
Водитель направился к машине.
— Поехали, — подмигнул Крепышев.
Меня взяли под руки и загрузили в машину. Гарышев сел рядом с шофером.
— Вместе поедем, — сказал Крепышев.
— Зачем?
— Если тащить придется.
— Ничего, сам дойдет.
Они говорили обо мне, как о неодушевленном предмете. Обсуждали технические детали.
— Давайте, — торопил водитель, — я спешу.
Крепышев устроился подле меня. Машина тронулась.
Через несколько лет мы еще раз оказались рядом, на заднем сиденье автомобиля. Только ехали не в больницу, а в капустинскую мастерскую.