– Тогда ты была ребенком. Каждый подросток так или иначе раздражает своих родителей. Разница лишь в том, что иногда… иногда последствия бывают ужасны и необратимы. Очень жаль, что именно так вышло с тобой. Но ты не должна из-за этого…
– Я сознаю это, но не могу. – Она прижала руку к сердцу. – Вот здесь… трудно.
Он приподнял ее подбородок и нежно поцеловал в губы.
– Что я должен сделать, чтобы ты мне поверила?
– Не знаю, – вздохнула она. – Но я… работаю над собой. Ох, мне очень его недостает…
Митч стал поглаживать ее по спине.
– Знаю, принцесса, знаю…
– Ты очень мне помогаешь, Митч, – прошептала она.
– Я рад. А что еще я могу для тебя сделать?
Она подняла на него глаза, полные слез, и отчетливо проговорила:
– Ты должен бороться.
Митч смотрел в окно своей спальни. Уже наступила ночь, а день… О, день был ужасным. Он вздохнул и взъерошил волосы. И оглянулся на женщину, спавшую в его постели.
Полная луна окутывала серебристым призрачным светом. Волосы Мадди раскинулись на подушке, и она выглядела такой безмятежной… О, трудно было поверить, что она безудержно рыдала в его объятиях до тех пор, пока слез больше не осталось.
Ураган эмоций, так долго копившихся после смерти отца, казалось, что-то высвободил в ней. И теперь, во сне, ее лицо казалось безмятежным и умиротворенным. Но главная перемена была в другом – в ее решительности и уверенности в себе. Теперь она отчетливо видела дорогу, лежавшую перед ней, и твердо решила пойти по ней.
А он, Митч, теперь точно знал, что нужно делать. Отвернувшись от Мадди, он снова уставился в окно и пробормотал:
– Пришла пора расстаться с надеждами.
Наутро Мадди вошла на кухню, чувствуя себя вновь родившейся, возродившейся к жизни. Этой ночью она наконец-то излечилась – стала свободной!
– Доброе утро, дорогая, – раздался холодный голос Шарлотты.
Мадди вздрогнула, но тут же, взяв себя в руки, ответила:
– Доброе утро, миссис Райли.
– Пожалуйста, зовите меня Шарлоттой. – Она уже была безупречно одета – на ней был белый льняной топ на пуговицах и жемчужное ожерелье. – Митчелл ушел по делам. Скоро вернется.
Мадди поправила прическу и расправила плечи. В матери Митча было нечто такое… В общем, общение с ней требовало хорошей осанки и безупречных манер.
Шарлотта указала на свободный стул.
– Садитесь, пожалуйста. – Слова были самые обычные и, в сущности, ничего не означали, но в интонациях мисси Райли явно звучал приказ. Что мать, что сын…
Но Мадди не стала протестовать – молча села напротив этой женщины, и в комнате воцарилось неловкое молчание. Какое-то время они внимательно смотрели друг на друга. Наконец Шарлотта, едва заметно улыбнувшись, откашлялась и спросила: