– То есть ты хочешь остаться? – поинтересовался Дим, сам делая глоток из моего бокала.
– Да, – ответила я, не отводя взгляда от его глаз. – Рядом с тобой все кошмары сегодняшнего дня начинают отступать. Мне… невыносимо находиться в комнате. Только закрою глаза и сразу вижу тот жуткий алтарь.
– Что ж, – хмыкнул хозяин этих апартаментов. – Тогда оставайся. А вино все же выпей. Оно поможет тебе успокоиться.
Затем подсел ближе и протянул бокал – тот самый, из которого сам до этого отпил. Этот его жест показался мне невероятно интимным и почему-то вызвал в душе теплую волну. Сама себя не понимая, все же приняла из его рук сосуд с виноградным напитком, да еще и поднесла ко рту именно той стороной, которой несколько мгновений назад касались губы Димария.
Вино оказалось вкусным, но довольно крепким. Потому я не стала отпивать много, а сделала всего пару глотков, после чего поспешила вернуть бокал Диму. Но он почему-то убрал его на деревянный подлокотник, а сам повернулся ко мне и сжал в ладонях обе мои ручки.
– Амишенька, сейчас ночь, ты в моей спальне и смотришь на меня так, будто готова съесть… Скажи, ты хорошо себя чувствуешь? Никаких зелий, действующих на психику, не принимала?
– Нет, – ответила, не понимая, к чему он клонит.
– То есть ты здесь вполне осмысленно, – сделал вывод Димарий и тут же поспешил спросить: – А что ты сделаешь, если я сейчас тебя поцелую?
Мне было непонятно, зачем он спрашивает, ведь буквально несколько часов назад никакого моего разрешения ему не требовалось.
– Поцелую тебя в ответ, – ответила то, что считала правдой.
На лице Дима появилась довольная ухмылка, которая в свете единственного горящего здесь магического светильника показалась мне особенно привлекательной. А потом он подсел еще ближе, нежно коснулся моего лица и поцеловал. Но в отличие от всех предыдущих поцелуев этот показался мне каким-то особенно чувственным. В нем не было напора, но отчетливо ощущалась едва сдерживаемая страсть. И я отвечала ему, с каждой секундой все сильнее пьянея от всего происходящего.
Поцелуи постепенно становились все жарче. Мысли в голове путались, разметавшись, словно пришибленные. Кожа под одеждой стала очень чувствительной и буквально просила прикосновений. Потому, когда Дим оставил в покое мои губы и спустился к шее, я едва смогла сдержать стон.
Камзол он с меня снял удивительно быстро, а вот пуговички на рубашке расстегивал не спеша. При этом он пристально смотрел мне в глаза, и от этого полного желания взгляда я теряла связь с реальностью.
– Амиша, милая, я ведь не остановлюсь, – сообщил он, снимая с меня рубашку.