С очкариками вообще непонятно. Зрение сейчас, считай, у половины школьников испорчено, хотя многие очки не носят – Серый, который Максимов, например, вместо очков таскает с собой сиреневую половинку корпуса шариковой ручки. У нее в торце дырочка, чтобы чернильная паста дышала, видимо, – в этой дырочке обычно мутный мир становится для Максика сказочно четким, с раздельными предметами и разборчивыми буквами. Правда, в дырочку помещается лишь маленький кусочек мира, но его хватает, чтобы прочитать условие задачи на доске или разглядеть номер подходящего автобуса. Это если не поможет испытанный метод оттягивания века за уголок. А Дамир, допустим, очки носит – но назвать его очкариком куда труднее, чем амбалом или там конкретным пацаном.
Зато все понятно с тем, «кого знаешь?» и «что слушаешь?».
Правильный пацан должен знать основных из своего комплекса и до кучи из нескольких дружественных. Причем так знать, чтобы и они его знали, а то можно и по зубу за каждого необоснованно упомянутого отдать.
Второй вопрос вообще ритуальный, как из детства. В детстве при знакомстве спрашивали: «Ты что копишь?» – и ответов, если не выпендриваться, было три: марки, значки или спичечные этикетки. Если выпендриваться, то сколько угодно, от пластмассовых индейцев и клеящихся моделей самолетов до лимонадных этикеток и сигаретных пачек, цифры внутри которых, говорят, были лотерейкой, позволяющей выиграть металлические модельки машинок – если знать, конечно, место получения выигрыша. Никто не знал, правда.
Теперь спрашивали: «Что слушаешь?» – и тут уже без вариантов. Любой нормальный пацан знает, что эстрада говно, нормальная музыка – это рок, а правильная – хард-рок и хеви-метал. И совсем не потому, что родаки на литейке или в кузнечном работают.
А дальше как в игре в палки: сержант помнит наизусть полтора десятка названий групп, играющих тяжелую музыку, лейтенант умеет рисовать названия этих групп хищными буквами и без ошибок и бережно хранит стопочку мелких, с пол-ладошки, фоток с размалеванными «Киссами» или просто с конвертами от дисков «Аксепта» и «Эйси-Диси». Фоточки очень черно-белые и не очень четкие из-за бесконечного копирования, но годятся и для иллюстраций к рассказам о зыкинскости металла, и для того, чтобы умелые пацаны создавали по мотивам фоточек здоровенные плакаты – гуашью на ватманских листах. Капитан должен заслушать зыкинские записи хотя бы по разу, причем не «Пинк Флойд» с «Дип Паплом», которых все знают, и уж тем более не полуэстраду вроде «Ультравокса», а серьезный музон вроде Дио с «Юрай Хипом». Майору полагается иметь записи в личной собственности. Не пластинки, конечно, – они совсем для диких копильщиков и встречаются, говорят, только в Москве-Ленинграде да в портовых городах, стоят диких денег, к тому же легко царапаются и разбиваются. По-нормальному музон собирается на кассетах, прочных и удобных, хоть и тоже, зараза, дорогих, четыре с полтиной, а если японская, то вообще девять рублей, завтраки за два месяца, между прочим.