– Та-анькин!
Но она, может, не заметила – темно ведь уже. Хотя могла и заметить: смотрела пристально и строго. Таньке это совсем не шло, между прочим, особенно сегодня – она опять была в своей тонкой курточке, вроде бы промерзшая и усталая. Согреться ей надо, вот что. Пусть спасибо скажет, что у меня есть чем.
– Ты чего здесь? – спросила она.
– К тебе пришел, между прочим, – объяснил я несколько обиженно и сильно медленнее, чем хотел и привык. Язык был тяжелым и цеплялся за зубы, десны и, кажется, сам за себя, хотя так не бывает. – А тебя нет и нет. И нет…
Я потерял мысль и не мог найти, а Танька мне помогать не собиралась, ждала молча. Я вздохнул и начал сначала:
– Я в гости, короче, к тебе.
– Молодец, – сказала Танька, не двигаясь. – Чего не позвонил-то?
Я пожал плечами и признался, хихикнув:
– Сюрприз.
– Так, – сказала Танька, нахмурившись. – Ты придуриваешься или впрямь пьяный?
– Чего я пьяный-то, – начал я, запутался, подмигнул и сказал: – Не боись, тебе тоже есть.
Попытался продемонстрировать горлышко бутылки и чуть не сковырнулся со скамейки.
– Господи, – сказала Танька. – Ты-то куда, а?
– Пять звездочек, между прочим, – важно объяснил я.
– Класс. Вот и допивай.
– Так я вместе… А! У меня ж конфеты!..
– Вафин, иди домой.
Танька развернулась и ушла в подъезд, грохнув дверью.
– Чё-т я не понял, – сообщил я опустевшему почему-то двору. С трудом поднялся и побрел за Танькой.
Женщины – существа загадочные и иногда непонятливые. Видимо, дополнительно объяснить надо, что я к ней пришел, специально, и не с пустыми руками, а потом ждал целый день, пока она шлялась где-то.
Дверь опять была закрыта, но теперь-то я знал, что Танька дома, так что есть смысл звонить и стучать. Это заняло немного больше времени, чем я ожидал, и дверь распахнулась тоже немного резче, так что я чуть не грохнулся. Танька, успевшая только куртку снять, втащила меня за ворот в прихожую, захлопнула дверь и принялась шипеть. Я сперва ничего не разобрал, потому что пытался объяснить, как специально готовился и как долго ждал, а она все шипела и шипела, а потом резко замолчала и отвернулась. Я повторил: «А тут еще много, ты не боись, тебе хватит…» – и заткнулся, потому что разобрал наконец, что она ревет. Негромко, но очень горько и даже подвывая, как ребенок.
Я сказал:
– Таньк, ты чего? Из-за меня?
Она дернула плечом, не поворачиваясь. Я попытался обойти ее, чтобы заглянуть в лицо, чуть не грохнулся, подумал и твердо предложил:
– Ты это. Не реви. Что как баба-то. Давай лучше сядем сейчас, у меня вот, пять звезда… звез-задачек. А! И шоколадки, между прочим. И потом сама рада будешь.