Мавашей бы их раз двадцать, подумал я уныло. Но никакие маваши и йока-гери в такой тесноте и полусогнутом положении не проходили. Я подумал, лег на пол, задрав ноги, заполз на лесенку пятками вверх, уперся ими в доски, вцепился в перекладину, ледяную и шершавую даже сквозь варежки, и несколько раз пнул каблуками со всей дури.
Руки в варежках все-таки соскользнули, я чуть не грохнулся – шею бы точно сломал, но сумел удержаться. В башке бухало, в глаза, рот и нос сыпался мелкий сор, в животе разливался прохладный ужас, а вскочивший батек, подхватив, бережно стаскивал меня с лесенки, кажется, почти не ругаясь.
Пока я приходил в себя, он тоже накуролесил изрядно: извел еще треть зажигалки на попытки прожечь в стылой древесине хотя бы дырочку, за которую можно зацепиться, принимал от меня отодранные от мешков полоски и клочки газет, в которые были завернуты яблоки, заполнял всю яму вонючим дымом и заливисто кашлял, стуча головой о доски. Не угомонился, спóлзал в погреб, разорил электропроводку, которая все равно не было сегодня подключена, и мучительно долго, беззвучно шепча и громко, со свистом пыхтя, что-то делал наверху. Съехал вниз, поправил одеяла, в которые закутал меня, будто ребенка, только потом накрылся ветошью сам, бессильно уронил размочаленные проводки и пояснил, что хотел пропихнуть медную жилу в щель, чтобы попробовать расшатать одну из досок или хотя бы чуть отвести ее от поперечного бруска, скрепляющего щит с наружной стороны.
– Ты кури, если хочешь, – предложил я неловко.
Батек отмахнулся, потом спохватился и спросил:
– Или ты сам хочешь?
– Да ты что, пап, я не курю.
– Я знаю, знаю. Просто если хочешь, то давай, без проблем.
– Чему ты учишь ребенка.
– Ребенок нашелся, дылда такая. Не куришь – и слава богу. И не начинай. Если будут говорить, что так теплей, не верь.
Если будут, ага, подумал я и продекламировал, чтобы отвлечься:
– К вечеру в доме стало тепло, чьи-то мозги улетели в окно.
– Ужас, – сказал батек. – Сам сочинил?
– Да ты что. Вот вы отсталые все-таки. Это же садистские куплеты. У вас не рассказывали, что ли?
Батек неуверенно пожал плечом. Я, тщательно выбирая куплеты без матов и совсем уж кошмариков, рассказал несколько историй про маленького мальчика, вечно находившего что-то на беду себе и окружающим. Первую пару батек встретил неодобрительным хмыканьем, на третьем куплете оно переросло в хихиканье, на пятом батек начал ржать – дико, всхрапывая и вытирая слезы, – так что мне пришлось выдержать длиннющую фразу перед очередным «нет, не поедет он к бабушке в гости». Я уточнил: