— А я сказал капитану, что вы из НКВД, а то не хотел давать бензина больше одного ведра, — рассказывал по дороге шофер.
«Значит, действительно повидался с Зинаидой».
Ни радости, ни огорчения. Лишь душевная тяжесть да растаявший в пыли женский силуэт у дороги.
Проезжая по улицам города, Сергей отметил, что Сталинград выгладит более чистым, нарядным по сравнению с Ростовом. Почти не видно военных, много детворы, женщин. Идут куда-то, торопятся. Мирная жизнь!
Карты без задержки сдали в военный отдел областного комитета ВКП(б). Здесь же на диване комендант разрешил переночевать. Утром должна была идти автомашина в Михайловку, ему попутно поручалось сопровождать груз для райкома партии. Это уже ближе к дому.
Сергей побывал в универмаге, купил родственникам по небольшому подарку, посмотрел на хоровод бетонных пионеров вокруг фонтана на Привокзальной площади. К вечеру отправился полюбоваться Волгой. Он знал из учебника географии, что Волга одна из крупнейших на земном шаре и самая большая в Европе река, протяженность ее более трех с половиной тысяч километров. Но все-таки представлял её не такой грандиозной. А тут водная ширь! Даль! На противоположном берегу люди видятся едва заметными штришками. Большие пароходы, катера, лодки: все это на фоне большой воды кажется мелочью. Спустился к воде, умылся. Ласковая волна накатывала и отходила назад. Живут же люди! Голубое небо, чистая вода, не налюбуешься! Правду говорят, на воду смотреть не надоедает. Здесь никакой тебе войны. Лишь на откосе вырыты щели для укрытия людей при бомбежке. Такие же раны войны на земле повсюду — в садах, парках, на площадях и во дворах. «Ну сюда-то война не может докатиться…»
На следующее утро — уже знакомый шофер с полуторкой, погрузка каких-то ящиков, бочек, мешков, и в путь!
К обеду прибыли в Михайловку. Сергей сдал в райком груз и быстрее на грейдер. До дому надо еще добираться, путь неблизкий.
Родные поля, лесные полосы, милые сердцу степные запахи.
Попутными машинами Сергей добрался до Батурино, когда начало смеркаться. Отметился в военкомате у дежурного о прибытии и пошел к «разлучному» столбу. Столб как столб. Но он особый, к нему она прикасалась! Погладил ладонью его корявую поверхность. Постоял на том месте, где обычно стояла Зина, его Зина, а не та, что осталась у противотанкового рва. Ту Зину здесь он уже не представлял. Посмотрел на высокое крыльцо, с которого Зина на прощание махала рукой, на освещенное окно. Теперь и крыльцо, и огни были для него чужими. Многое отдал бы сейчас Сергей за возвращение хотя бы на миг недавнего прошлого. Не дано! Люди не знают, когда они бывают счастливыми, им это становится известно потом.