— Итак, что будем с ними делать, бродяги? — вопросил Хромой.
Поднялся шум.
— Расстрелять!
— Вздёрнуть гадов!
— Кастрировать нахер!..
— И на голову тоже!
— Нет, сперва кастрировать, а потом расстрелять!
— Это будет слишком для них легко — внезапно перекрыл все выкрики вроде бы и не слишком громкий, но звучный и как будто проникающий в каждый уголок души голос.
Сталкеры умолкли. В одном месте толпа зашевелилась и начала расступаться.
Вперёд неторопливо вышли трое, один — впереди, двое — позади него, плечом к плечу. С виду — самые обычные вольные бродяги, каких было немало в Зоне, но что-то заставляло остальных одиночек несколько опасливо отодвигаться с их дороги. Путь расчистился как бы сам собой.
— Это будет для них слишком легко, — тем же негромким и спокойным голосом повторил вожак тройки. Судя по ещё не снятому снаряжению и слегка утомлённому и запылённому виду, эта группа вернулась в Деревню из какого-то очередного рейда буквально только что. И сразу попала, так сказать, с корабля на бал — чтобы вот только-только узнать и разобраться, что же стряслось. — Лучше отдайте их нам.
Воцарилось гробовое молчание. Кто-то присвистнул. Кто-то тихо, на выдохе, матюгнулся. А потом один из вольных повернулся к преступникам:
— Ну всё, пипец вам, крысы! — злорадно проговорил он. — Эти парни — бывшие монолитовцы! И это она их нашла и привела сюда. Так что молитесь… если есть, кому и знаете, как!
На лицах насильников появился страх, двое вытаращили глаза.
— Репей, что ты намерен делать? — осторожно спросил Хромой.
— Там будет видно. — Репейник, словно колючим веником из одноимённого растения, прошёлся хмурым взглядом по лицам негодяев. Те сжались. — Так что ты решишь, старшой?
Хромой вопросительно повернулся к остальным вольным и, поняв их безмолвный ответ, кивнул:
— Хорошо, Репей. Они — ваши!
— Не-е-е-е-ет!!! — завыл, забился в своих путах один из пойманных. — Су-у-у-у-уки!!! Лучше пристрели-и-и-и-ите!!!
Двое его подельников молчали, словно от страха проглотили языки, а третий…
Сталкеры зашумели, с хохотом и свистом показывая друг-другу на лужу, постыдно растекающуюся вокруг ног коленопреклонённого преступника. Тот, багровый от мучительного стыда, тонко, по-бабьи, завыл и попытался отползти, съёжиться, и вообще провалиться сквозь землю. Не тут-то было — ботинок Кирпича упёрся ему в спину.
— Куда это ты намылился, крысёныш? — ласково осведомился «браток». — Стыдно стало, да? А над малолеткой измываться не стыдно было?.. Мужики! — обратился он к бывшим монолитовцам, которые что-то тихо решали между собой. — Если чё надо помочь — говорите! В таком деле — побоку тёрки, вольные вы там, братва или фанатики бывшие… У меня дома в Орле — сеструха её лет. Сами понимаете…