Ни за что. Ни почему. Ни ради чего.
И что он их тоже любит. И нет ничего во всем Мире сильнее этого Чувства.
Он подошел к Золотым Однорогам и сказал им:
– Здравствуйте, хорошие мои.
– Здравствуй, Золотой Охотник.
– Здравствуй, Добрый Человек.
И он почувствовал, что все Его Золотое Пятно, все, что его населяет, что на нем произрастает, все это – он сам.
И что Далекие Белые Пятна, которые он даже не смог разглядеть в Бинокль, – он частичка и их тоже.
И что весь этот Мир на самом деле освещен не двумя Лунами, а одной, Единственной, Звездой. Звездой, имя которой – Солнце.
И не стало Золотого Охотника.
И пришел новый Белый Охотник.
А на Полочке, задолго до Назначенного Срока, зашевелилась фигурка Белого Однорога. Она неуклюже переступала коротенькими лапками, водила из стороны в сторону головой, беспомощно ворочалась среди остальных Белых фигурок и цеплялась за них тоненьким Рогом, направляясь к Выходу.
Но она не превращалась в Попрыгая или Длинноуха.
Потому, что это был Белый Однорог.
Потому, что у него были Глаза Чистого Золота.
Потому, что он нес в Мир Чувство Любви.
Увесистый тусклый кругляш желтовато поблескивал на Витькиной ладони, будто выцветшее пятно солнечного света. Ребята, окружившие товарища тесным кольцом, с любопытством тянули шеи, переступали босыми пятками в нагретом песке дикого пляжа.
– А это точно оно? – спросила Янка, складывая губы трубочкой.
– Не «оно», а «они», – поправил Леха. – Учитель на уроке всегда говорил «деньги» – значит, «они».
– Если бы их было несколько, – возразил Тамирбек, – то были бы «они», а так, наверное, «она».
– «Денежка», – добавила Юйлинь.
– Называется «монета», – важно сказал Витька.
– Пять копеек, – с натугой прочел Леха, разбирая буквы старинного шрифта. – Интересно, это много?
– Достаточно, – уверил друзей Витька. – Дед говорил, что это очень ценная штука, надо полагать, и в древности на нее можно было много чего купить.
Ребята несколько секунд молчали, каждый смаковал про себя загадочное слово «купить». Учитель всего пару уроков назад рассказывал им про деньги. Информация была такой странной, такой непривычно-экзотической, что не сразу помещалась в голове. Зачем нужны были эти кругляши и как ими пользовались? Для чего подтверждать полезность работы, если работа полезна сама по себе? Учитель говорил, что за квалифицированную операцию платили много, а за простую – мало. Но какой тогда интерес обитателям мира денег совершать простые операции и как быть, если процесс состоит из операций разной сложности?
– Типа эту железку нужно было постоянно таскать с собой? – спросила Янка.