— Гагарин, — представился капитан.
Они обменялись рукопожатиями.
— Что случилось с вашим кораблем? — спросил инженер.
— Несколько метеоритных пробоин, — ответил Гагарин. — Впрочем, если вас не затруднит, поднимитесь к шлюзу. Там вас встретит механик-двигателист Левшин, он вам все объяснит и покажет.
Сваровски уточнил:
— Неужто сам Федор Степанович?
— А вы с ним знакомы?
— Как же, как же, вместе заканчивали инженерный факультет в киевском университете… — произнес старший инженер и добавил мечтательно: — Ах, молодость… Крещатик, каштаны, задорные ведьмочки с Подола…
— Вот и замечательно! — не слишком вежливо перебил его князь. — Вижу, вы найдете общий язык.
Сваровски приложил два пальца к козырьку форменной фуражки и забрался в лифт.
— Ах, молодость… — спопугайничал паракот и присовокупил: — А ты милая киска…
Джентльмены едва не поперхнулись дымом.
С небес спустились дамы, сами похожие на небесных созданий. Гагарин на правах старожила повел пассажиров и тех членов команды, кому повезло, к ближайшему таможенному терминалу. Увы, на Ганимеде Миграционная служба не была столь гостеприимна, как на Меркурии, и не отправила навстречу прибывшим своего представителя. Впрочем, вряд ли кто мог заменить пройдоху Илию Барнса.
Когда все формальности были улажены, князь неожиданно сказал:
— Дамы и господа, какой смысл тратить драгоценное время на гостиницы и бары, если на Ганимеде можно провести время гораздо увлекательнее.
У Оливера и Крэпса в глазах явно читалось: «Что может быть увлекательнее посещения бара?» — но остальные были заинтригованы.
— Что вы можете предложить взамен? — спросил за всех Рокстон.
— Поездку на берег Галилейского моря!
Оливер повеселел и ткнул локтем в бок младшего двигателиста.
— Насколько я знаю, — проговорил лорд, — Галилейское море мы оставили в миллионах миль позади.
Капитан покачал головой.
— Речь идет не о том озере, что в Израиле, — сказал он, — а об экваториальном океане Ганимеда. Его назвали так в честь великого астронома Галилео Галилея. Именно этому старому итальянцу принадлежит открытие первых четырех спутников Юпитера, которые так и называют — галилеевыми.
— Теперь понимаю, — ответствовал Рокстон. — Было бы любопытно, но сейчас же ночь…
— По здешнему времени сейчас примерно полночь вторника. Именно в это время желающие полюбоваться морским рассветом выезжают из города. За воротами космодрома наверняка томятся в ожидании пассажиров десятки таксистов.
— Тогда чего же мы ждем!
Гагарин оказался прав. Едва они вышли за ворота, к ним немедленно бросились разноязыкие таксисты всех цветов кожи и рас. В том числе — и инопланетных. Оказалось, что марсиане, каллистяне и местные лунари прекрасно справляются с автомобилями. Князь остановил выбор на старой знакомой «Испано-сюизе», только здесь ей управлял не турок, а лунарь. Строго говоря, земляне именовали лунарями всех коренных обитателей спутников. Наименование это употреблялось исключительно неофициально, так как было производным от слова «дикарь». В машину лунаря поместилось четверо седоков. Остальные влезли в «Паккард», которым управлял пожилой землянин. Клаксоны распугали лезущую под колеса мелкую живность — нечто среднее между крысами и гномами, — автомобили взревели движками, и маленькая процессия тронулась вдоль улицы, ведущей от космодрома в город.