Ох уж эта эмансипация!
— Дайте мне! — послышался голос Майкла.
Сыну капитана непременно хотелось первым обнаружить корабль отца, раз самих людей разглядеть было невозможно даже в самый мощный телескоп.
— У меня еще десять минут, — отозвалась мисс Зайчик, мельком взглянув на хронометр.
Она уловила пристальный взгляд князя, сосредоточенный на соблазнительных округлостях ее афедрона, однако извернуться как-нибудь так, чтобы лишить наглеца зрелища, мисс Зайчик не сумела. В любом другом положении вплотную прижать глаза к мягким ободкам окуляров не получалось. Неудивительно, что в душе Даяны начало накапливаться раздражение, перерастающие в тихую злость к этому нахалу, капитану. Мисс Зайчик с удовольствием высказала бы, что она о нем думает, но на людях приходилось сдерживаться.
Джунгли Титана пестрили всеми оттенками красного. Таково было свойство растительности всех далеких от Солнца миров. Закономерность сию вывел еще один из первых астроботаников, Гавриил Андрианович Тихов, и было это настолько давно, что теперь лишь специалисты помнили точную дату сделанного им открытия. Не покидая Земли, великий исследователь утверждал прямо противоположное. Дескать, чем дальше планета от Солнца, тем темнее окраска представителей флоры. Однако первая же марсианская экспедиция узрела обратную картину, и тогда ученый объявил, что в его первоначальные труды по вине корректора вкралась небольшая опечатка, а на самом деле он имел в виду, что окраска становится ЯРЧЕ. Несчастный корректор не дожил до своего позора, и весь мир поверил облыжному обвинению. Тем более что исходило оно из уст уважаемого человека.
Поверхность Титана пробегала за иллюминаторами. И выглядела она весьма многообещающе. Есть красные леса, есть горы, некоторые вполне себе черные, и лишь следы пропавшего корабля никак не удавалось разглядеть. Последнее не означало, будто следов не было вовсе. Но ведь порою и самые опытные охотники могут пройти в десятке шагов от звериного следа и не узреть его.
Десять минут истекли, и Даяна отплыла от телескопа, к великому огорчению капитана. Наблюдать за мальчиком ему было, разумеется, неинтересно. Как и за лордом, пристроившимся у другого телескопа. Больше делать Гагарину в обсерватории было решительно нечего. Где лучше всего находиться капитану, когда нет никакой работы? Правильно, в рубке. Никто же не знает, что властелин корабля порой просто сидит в кресле, создавая иллюзию занятости. Пусть все думают, что неотложные нужды навигации призвали капитана к рычагам управления.
При виде начальника Левшин вздрогнул и что-то торопливо спрятал под кресло.