На экране два человека прогуливались по широкому, шикарно отделанному коридору. Биллинг сразу узнал эти две облаченные во все белое фигуры. Джаны ходили вперед-назад синхронно и грациозно, как почетный караул у могилы Первого Венценосного Консула. Большое фиолетово-синее панно с морским пейзажем на заднем плане эффектно оттеняло их белоснежные одеяния, а на гладко выбритых головах отсвечивали огни коридорных светильников. Адепты одновременно открывали и закрывали рот, звука не было, но Биллинг понял, что исполняется гимн. На лицах поющих адептов светилось такое неколебимое спокойствие, словно они на ходу позировали для собственных портретов.
– И что это должно означать? – неизвестно к кому обратился Биллинг. – Зачем на моем экране эти красавцы? – Тут он запнулся, потому что разглядел цифры четыреста двенадцать, проступавшие тонкими серебряными линиями на темном фоне панно. Инспектор тяжело опустился в первое попавшееся кресло. Выстроенная с таким трудом картина мира опять треснула – по одну сторону осталась версия насчет того, что все это во сне, а по другую возникло ощущение явной и несомненной реальности происходящего.
– Это ж номер моей каюты, – растерянно бормотал он, – и панно это как раз напротив входа. Это, значит, они у меня тут и ходят, а я действительно стрелять собрался. Прямо сквозь дверь. Да что со мной?!
Некоторое время он тихо сидел, потел и вытирал лоб платком, а потом мысли его приняли другое направление. Он злобно потыкал пальцем в пассажирский браслет.
– Привет. У тебя все в порядке? – голос Штимера прозвучал чуть-чуть озабоченно.
– Куда вы все, к черту, девались? – рявкнул Биллинг.
– Что случилось, Бил?
– Это я у тебя хотел спросить. Что, черт побери, случилось?!
– Перестань чертыхаться и поясни, почему вопишь? Я уже понял, что ты цел и не в духе.
– Это ты мне бластер вернул?
– Вернул командор, если быть точным, и что в этом плохого?
– Так! С этим понятно. А что, разбудить меня нельзя было?
– Не знаю, не пробовал.
– Вот именно!
– Ну, короче. Ты просто спросонья орешь, или по делу что?
Биллинг не нашелся, что ответить, и молча выключил телеком. Продолжая мысленно чертыхаться, он сунул бластер назад в кобуру, потом грузно встал с кресла лицом ко входу:
– Открыть дверь!
И дверь послушно распахнулась.
* * *
Джаны вошли один за другим все тем же церемониальным шагом и остановились плечом к плечу, молча уставившись на Биллинга. Безукоризненно белые одеяния подчеркивали благородные черты загорелых лиц. Биллинг переводил взгляд с одного на другого, тщетно пытаясь определить, которому же из адептов недавно надрали уши.