– Ты хочешь сказать, что я на темной аллее двух девушек не заметил?! – усмехнулся Штимер.
– А вы разве не заметили? Мы из-за поворота как раз вышли, а они на соседнюю аллею сворачивали. Вы еще с журналисткой той спорили…
– Ни о чем мы не спорили, это ты бубнил, не переставая.
– Да я вообще молчал, а она не верила, что вы мысли по глазам читать умеете.
– Вот оно что, – протянул Биллинг.
– Чепуха, – рявкнул внезапно побагровевший Штимер, – может, и был какой-то такой разговор…
– Боже мой, Штим… ты ж этим трюком еще в академии девчонкам головы морочил.
– Какая разница?! А если и так. Как я мог кого-то на пустой аллее не заметить?!
– Запросто. Ты же ведь должен был ей прямо в глаза поглядеть, да?
– Чепуха!!!
– Ладно, ладно… а скажи, Петр, ты точно видел, что девушки из каюты атташе вышли?
– Э-э, – Петр ожесточенно поскреб макушку, словно именно там прятались воспоминания, – я думаю, что оттуда. То есть я не видел, чтоб они вот так вот из арки выходили, но полное впечатление было, что оттуда.
– Впечатление… – передразнил Штимер. – То они у тебя навстречу идут, то в боковую аллею шмыгают, то из каюты атташе выходят, то, может, и не выходят! А может, все-таки померещились?
– Опиши поподробнее, как они выглядели, – бесцветным голосом попросил Биллинг.
– Так я же говорю, две девушки, похожие друг на друга, в белых таких накидках. Невысокие, по-моему. Я, если честно, их не очень хорошо разглядел.
– Две худенькие девушки в белом, – пробормотал Биллинг.
– Да-а, – покивал Петр, – не толстые, это точно.
– Подожди-ка, Бил, – вмешался Штимер, – ты хочешь сказать, что это твои миэмки?
– Возможно. Ладно, Петр, продолжай. Итак, подошли вы к каюте…
– Да-а, подошли мы к каюте, – протянул Петр, – и господин Штимер с командором заспорили, надо или не надо атташе звонить. И пока они спорили, эта журналистка прямиком в каюту пошла. Командор ей вроде запретить хотел, но она говорит: «Я со Второго уровня – мне все можно!»
– Не выдумывай, она не так сказала.
– Я сам слышал! А потом открыла дверь и шасть в каюту. Мы с господином есаулом за ней бегом. А в каюте темнота – глаз выколи. В общем, ничего не видно. Я ведь все правильно рассказываю, господин есаул? Ведь так и было?
– Ни черта, ты неправильно рассказываешь и прекрати называть меня господином.
– А чего я не так говорю? Все так и было. Потом свет зажегся, там еще картина на стене висела, «Свобода» называлась…
– «Либерализм», черт тебя побери!!
– Перестань чертыхаться, Штим, – пробурчал Биллинг.
– Да, точно – «Либерализм». Я еще подумал: «Как странно, что эту картину джан нарисовал. Ведь они за порядок, а свободу вообще считают обманом»…