Строго говоря, ниоткуда не следовало, что Алекс реально оценивает размер опасности и возможность помощи; напротив, похоже, он совершенно потерял голову от страха. Но Сергей уже выпрыгнул на улицу, сжимая топор. В последний раз быстро глянув по сторонам (все спокойно), он (мимо своего — точнее, не своего — «Фронтеры», который теперь придется бросить, ну да уже не до него) помчался к дому. Сквозь занавески светилось выбитое окно в спальне Лиды.
Сергей вбежал в дом, нашарил и зажег свет в сенях. Откуда-то слева послышался глухой удар; Коржухин увидел, что дверь комнаты Лыткарева закрыта снаружи шваброй, продетой сквозь ручку. Дверь вздрогнула под новым ударом изнутри; Лыткарев рвался наружу. Сергей злорадно усмехнулся и, прикинув предел прочности швабры, побежал дальше.
В большой комнате никого не было, зато в коридоре за ней ему открылось странное зрелище: Алекс, с выпученными от ужаса глазами, рвался из комнаты Лиды, но почему-то не мог сдвинуться с места и лишь елозил ногами по полу. В следующий миг Коржухин понял, в чем дело. Правая рука Алекса была прикована наручником к железной спинке лидиной кровати; хичхайкер пытался тащить кровать за собой, но та, естественно, застряла в дверях.
— Не дергайся, — велел Сергей, приложил цепь наручников к стальному горизонтальному стержню спинки и с размаха рубанул топором. Металл громко и неприятно лязгнул, разбрызгивая искры; на лезвии топора образовалась выщербина, однако на звене цепи появилась лишь небольшая белая вмятина.
— Бегите, Сергей, — услышал он негромкий голос Лиды. — У меня не было выбора… но, может, хоть один из вас спасется.
Он поднял глаза от наручников и посмотрел в комнату. Лида (как и следовало ожидать, в одной ночной рубашке), стояла, прижимаясь к стене между разбитым окном (на полу среди осколков валялся стул) и столом — босая на битом стекле, но, похоже, не замечая этого.
Сергей все понял и бросился назад. Алекс попытался ухватить его за куртку, но он вырвался. Все равно хичхайкера было уже не спасти.
Они ждали его у крыльца. На сей раз все было, как в ужастиках — безмолвные фигуры, преграждающие путь и наступающие из темноты. Не было ни мотоцикла Сермяги, ни всадников. Погоня была не нужна: те, что пришли по его душу, жили в соседних домах.
Они держали в руках лопаты, мотыги и просто палки; некоторые пришли и с голыми руками. Сергей, замахиваясь топором, бросился на прорыв. Кто-то отпрянул; другой попытался парировать удар рукоятью мотыги, но оказался недостаточно проворен, и топор с хрустом раскроил ему череп. Горячая кровь с кусочками мозга брызнула Коржухину в лицо; он понял, что убил живого человека. Одного из тех, кто хотел выслужиться перед этими, чтобы стать таким, как они.