— Очень к лицу тебе это платье, только подними выше голову, расправь плечи! Счастливого пути тебе, доченька!
На глазах у мамы заблестели слезы, голос от волнения дрожал. Тогда мне невдомек было, отчего она так разволновалась. Лишь много позже поняла я это. Война отняла у нее юность. И молодость ее пролетела в сплошных заботах. Ей удалось закончить лишь начальную школу. И если бы не война, кто знает, может, мама пошла бы учиться дальше.
Я понимала, что сейчас мама нарушает обычай, хотя она всегда строго соблюдала их. Родители не должны при посторонних выказывать любовь к своим детям. Но мама еще и погладила меня по голове своей загрубелой рукой. Вспоминая ныне мать, я не могу ясно представить себе ее лицо, зато отчетливо вижу ее обветренные, со вздутыми венами, темно-коричневые от загара руки: они всегда то в мыльной пене, то в тесте, то в золе, то в них мелькают спицы, то иголка.
Как в пасмурный день светлеет земля, стоит хоть на миг выглянуть из-за туч солнцу, так и настроение мое сразу поднялось. Соседки заулыбались. И я радостная выбежала со двора.
Школа находилась неподалеку. Через минуту-другую я была уже там. Девочки-первоклашки сидели во дворе школы на зеленой травке и громко разговаривали. Обсуждали, у кого какое платье, какие ленты, туфли. А те, что постарше, носились по двору как угорелые, кричали, смеялись. Вон как весело, оказывается, в школе.
Я подошла к девочкам. Но садиться не стала, чтобы не испачкать платье. Они умолкли и с любопытством разглядывали меня.
— Какая ты сегодня красивая! — воскликнула Байрамбийке. — Это тебе мама сшила, да?.. У нас никто шить не умеет, кроме бабушки, а у нее, бедной, глаза плохо видят.
Я опустилась около Байрамбийке на корточки, пощупала, как это делают взрослые, подол ее платья, слегка потерев его между двумя пальцами. Платье, конечно, было сшито не ахти как, но мне не хотелось огорчать подружку.
— А кто же тебе сшил платье? — спросила я.
— Кошбийке, дочка наших соседей. Ей уже замуж пора, вот и учится шить.
— Ничего, неплохо сшила, — сказала я, а сама подумала: «Кто эту Кошбийке замуж-то возьмет, такую неумейку?» Но тут вспомнила, что ни Сакинат наша, ни Марипат тоже не умеют шить. Зато вяжут здорово. Наверное, каждый человек что-нибудь да умеет. Не может же так быть, чтобы кто-то совсем ничего не умел. Вот и Кошбийке наверняка или вкусно готовит или красиво вышивает. Только ей не надо было браться за шитье…
— Красивое у тебя платье! Ничуть не хуже, чем мое!
— Правда? — На лице Байрамбийке засветилась улыбка.
Вслед за мной и другие девочки стали наперебой расхваливать ее платье. И мне было очень радостно, когда я увидела, что настроение у Байрамбийке заметно улучшилось. Потом мы принялись сравнивать наши сумки. Они мало чем отличались друг от друга, только лоскутки разные. Попытались определить, у кого лоскутки ярче и красивее, но из этого ничего не вышло. Каждая расхваливала свою сумку и не давала рта раскрыть другому. Тогда мы выложили на траву содержимое сумок и стали смотреть, у кого что есть. Кое у кого оказались даже цветные карандаши.