Нос и щеки были поцарапаны. Засохшие ручейки крови окружали мои уши там, где он вырвал мои волосы. Глубокие голубые круги образовались под глазами, а губы выглядели такими же болезненно потрескавшимися, какими и ощущались.
Мои глаза горели от непролитых слез. Я не могла примирить эту девушку с той, которой я была пару дней назад, с девушкой, которая собиралась отпраздновать свое двадцатичетырехлетие. Мой отец наверняка уже знает, что я пропала. Я бы никогда не пропустила вечеринку, которую он устроил для меня. Он наверняка уже поговорил с Ником, последним человеком, который меня видел. Я не знаю, как много дней прошло, но мой отец, должно быть, меня ищет. Он наймет лучших из лучших и не остановится, пока не найдет меня. И если он отследил мою машину на набережной, он, догадался, что я на корабле. Эта мысль утешала меня. Может, он близко. Все, что мне нужно сделать, это выиграть немного времени, чтобы он мог догнать нас.
Я ощутила его под блузкой и облегченно вздохнула. Оно все еще было здесь ― ожерелье, которое отец подарил маме, когда я родилась. Оно перешло ко мне после ее смерти, и с тех пор я носила его. Это была простая золотая цепочка с круглым медальоном. Медальон был с прозрачным стеклом, которое открывалось как книга. Внутри было два редких драгоценных камня ― александриты и розовая морская жемчужина. (Примеч. Александри́т — природная разновидность минерала хризоберилла с примесью хрома. Кристаллы александрита способны менять оттенки окраски в зависимости от освещения: от темной сине-зеленой, голубовато-зеленой, темной травяно-зеленой, оливково-зеленой при дневном свете до розово-малиновой или красно-фиолетовой, пурпурной при вечернем или искусственном свете).
— Возьми, — я расстегнула замочек и протянула Дамиану.
Я не думала, что могу обменять ожерелье на свою свободу, ведь он легко мог просто отобрать его, но я могла соблазнить его обещанием большего. Если я разожгу его аппетит денежной компенсацией, возможно, я смогу выиграть немного времени и отсрочить то, что он планировал для меня.
— Это будет стоить кучу денег, — сказала я.
Он отстраненно смотрел на меня. Потом безразличие покинуло его. Все его тело напряглось, и он снял кепку. Странный жест, как будто он только что узнал о чьей-то смерти. Или, может, он сделал это из уважения, как будто перед лицом чего-то большого, красивого и святого.
В любом случае, он забрал ожерелье, очень медленно, пока оно не закачалось у него на руке.
Он поднял его к свету, и в первый раз я увидела его глаза. Они были темными. Черными. Но такой черноты я раньше никогда не видела. Черный был Всем. Никаких оттенков. Чернота была абсолютной, непроницаемой. Черный поглотил все цвета. Если вы упадете в черноту, она поглотит вас полностью. Тем не менее, здесь был и другой черный. Это был черный лед и горящий уголь. Это была родниковая вода и пустынная ночь. Это была темная буря и спокойная гладь. Здесь черный боролся против черного, противоположные, полярные друг другу, но все же… черные.