Для Дамиана это было одним из тех совершенных кадров из детства, когда мир заключался в апельсине и рыболовном пруде, окруженном солнечным светом и травой. Она была полностью сосредоточена на этом, свободна от прошлого и будущего, наслаждаясь моментами здесь и сейчас, моментами, за которые можно ухватиться и проживать, и испытывать. Это был урок, который Дамиану необходимо было усвоить. Он позволил прошлому омрачить его жизнь. Он не знал, что станет потом, но у него есть сейчас. А сейчас был замечательный, безоблачный день. Дамиан представил океан, тихий и бесконечный.
Несмотря на то, что его лодка была пришвартована в доке поблизости, он не выходил в океан с тех пор, как вышел из тюрьмы. Он был так занят восстановлением Каса Палома, что даже не имел времени, чтобы насладиться свободой, и что более важно, он не чувствовал себя свободным. Но теперь, наблюдая, как маленькая девочка доела апельсин и ополоснула руки в пруде, прежде чем уйти, Дамиан снова размечтался о ветре и море.
Он убрал краску, запер дом и провел день, заново знакомясь с давними друзьями — лодкой, голубым-голубым небом и пенистым океаном.
***
Дамиан сделал для малышки еще больше бумажных лебедей. Он оставлял их там, где точно знал, что она найдет их — прикрепленными к воротам, сидящими на крыльце, подвешенными веревками на дереве у окна Скай. Она никогда не разговаривала с ним, но всегда забирала лебедей и всегда уходила до темноты.
Дамиан заехал на один из открытых рынков, которые появились между Каса Палома и Паза-дель-Мар. Он захватил свежих фруктов и овощей, а также мяса. Он почти закончил с покупками, когда заметил банки с тунцом, сложенные на полке.
«Я приготовила тебе кое-что», — сказала Скай.
Ее севиче оказалось самой омерзительной штукой, которую он когда-либо пробовал, но те четыре слова, те четыре слова подорвали его строго охраняемый мир. Никто не любил его и не боролся за него, и не заставлял его чувствовать себя так, как удавалось Скай. Так, как она все еще делала.
Каждый день Дамиан был загружен настолько, чтобы не допускать и мысли о Скай. Ночи были другими. Ночью у него не было защиты. Он ложился в постель с голодом, таким глубоким и таким громадным, что чувствовал, как тот поглощает его. Ничто, даже коробка Lucky Strike под подушкой, не могло закрыть опустошающей дыры в его сердце. Идя по дороге домой с рынка, Дамиан спрашивал себя, как Скай? Нашла ли она кого-то, кто более достоин ее, чем он, кого-то, кто приносил бы ей счастья больше, чем боли. Он намеренно не узнавал ничего о ней. Если бы он знал, где она живет, где работает, где делает покупки, он попытался бы ее найти, но Дамиан не знал, что сделал бы, если бы просто увидел ее снова, даже на расстоянии. Жизнь без нее была мучением, но мысль о том, чтобы увидеть ее с кем-то еще, неважно, насколько счастливой и состоявшейся, была невыносима.